Чертополох с окраины Уфы. Фирдауса Наилевна Хазипова

которая ломала талант, и были имена, которых Система не сломала, но наказала полузабвением. Лилия Федоровна, завуч, справедливая, громогласная, ее уважали ученики и боялись. Благодаря ей, я часто пела на школьных мероприятиях, что меня тоже поддерживало в жизни.

      Ощущение потерянности в жизни появлялось от того, что в этот период родители часто уезжали в далекие края. Мама вербовалась в Фергану, на Курильские острова, на Сахалин. Вернувшись домой, она продолжала работать в магазине по две смены. Позже стала ездить на поездах – буфетчицей, затем директором вагона-ресторана. Чтобы заработать максимальную пенсию, поработала кондуктором в автобусах. Нанай пенсию не оформляла, считала, видимо, для себя зазорным. Мама готова была трудиться много ради достижения материального достатка.

      Я пошла в 6 класс, когда мама вернулась из последней вербовки. Отчим Самат Авлияров остался на острове Сахалин, там всю жизнь прожил: создал семью, работал в типографии печатником. А моя мама привезла нового мужа и четвертую дочку, которая родилась в поезде. Я дала ей имя Ольга, в честь ОК, правда, в метрике стоит имя Рамиля.

      В основном я жила на ул. Суворова. Там тоже было не просторно, но на ул. Невского было тесно и чуждо. Появление в доме отчима создает для 13-летнего подростка большие сложности в выстраивании отношений. Особенно если родители не отличаются чуткостью и не заморачиваются необходимостью хотя бы пытаться что-то объяснить. Там была смежная двухкомнатная квартира, и жили мы – мама, четверо детей и отчим, по сути чужой человек для меня. Две старшие спали на полу, летом – на балконе. А в частном доме теперь темная, но относительно просторная комната была теперь для нас двоих с нанайкой.

      Самый сладкий звук на ул. Суворова был звук хлопающей калитки. И сладостно вздрагивала душа, увидев белеющий в прорези почтового ящика конверт или газету. Я активно переписывалась с ровесниками из Индии, Болгарии, разных городов страны. Самые стойкие друзья по переписке были девочки из Сочи, Сум, Подмосковья. Их письма, наполненные запахами моря, украинских полей, подмосковных лесов, повествовали о другой жизни, далекой и такой интересной. Собирала открытки киноактеров – они были молоды и красивы. Из всех видов искусства очень нравился балет. Я вырезала из газет фото с летящими в шпагате на темном фоне балерин в белых пачках. Казалось, красивее ничего не бывает. Из певиц обожала Людмилу Зыкину, Муслима Магомаева, Ольгу Воронец, Галину Ненашеву. И, как большинство советских людей, очень жалела гениального итальянского мальчика Робертино Лоретти, чей голос беспощадно эксплуатировали капиталисты. В то же время я удивлялась тому, как это, бесспорно, замечательную певицу Мирей Матье буржуи допустили на вершину певческого Олимпа. Ведь она всего-навсего дочь рабочего?

      Из дневника пятиклассницы

      25.11.64. Вечером после уроков я ждала Ольгу Кирилловну. На углу мы остановились, и я долго не решалась сказать ей об этом. «Ну, может, ты хочешь обнять