Чертополох с окраины Уфы. Фирдауса Наилевна Хазипова

без отцовское детство привели его на кривую дорогу…

      В 4 класс я пошла в школу №85. Нанай вынуждена была тащить на себе два дома, и я жила то там, то здесь. В новую школу мне приходилось идти в противоположную сторону чуть больше километра: мимо частных домов, затем парочка двухэтажных желтых домов, потом начинался квартал пятиэтажных серых домов, переход через дорогу, затем дворами выходишь к светло-желтому четырехэтажному зданию школы. Альмира пошла в эту же школу в 1 класс.

      А жили мы на два дома потому, что родители опять завербовались, теперь на остров Сахалин. Мама работала в магазине. Он стоял (на фото) весь занесенный снегом, и казалось, вокруг ничего нет, кроме этого деревянного здания и бесконечных снегов.

      Нанай еще громче и чаще проклинала все на свете, материлась по-татарски и вопрошала, когда же аллах ее заберет. К счастью, он ее не слышал, потому что бабушка ушла из жизни в 90 лет в 1991 году.

      Глава 2. «Шпильнявая какая»…

      Ослепительно-хрустящий снег под светом фонарей. Золотые кленовые листья на аллее по улице Кольцевой… Познание мира, людей, себя. Зачем-то судьбе было угодно, чтобы моя школьная жизнь была насыщена бурным эмоциональным опытом любви-нелюбви, непростыми взаимоотношениями со сверстниками, остроэмоциональными – с учителями. Росла душа. Мучительно осознавала свое "я". Это была ничем не сдерживаемая натура, открытая со всех сторон и потому уязвимая.

      Мои любимые учителя – все они так или иначе согрели своей добротой мою одинокую озябшую душу. Самые потрясающие минуты счастья я испытывала в 85-ой. Именно здесь на меня ниспадал сияющий поток тепла и даже любви, чувства защищенности, какой-то даже значимости своей в этом таком сложном, пугающем мире, который называется жизнь.

      Самая трудная «доля» от общения со мной досталась Ольге Кирилловне Зализняк. В пятом и шестом классе она была для меня единственным светлым лучом и сильной любовью. По форме мое отношение к ней напоминало типичное поведение фанатки с элементами папарацци (правда, такого понятия не было тогда в Союзе). А по сути – это была неодолимая тяга ребенка, лишенного материнской любви, к теплоте и нежности. Я буквально жила тем, что встречала-провожала ее, я не могла обходиться без нее ни минуты. Мир пустел, все теряло смысл, когда ее не было в школе. Эти ощущения были похожи на чувства детдомовского ребенка, который вдруг нашел свою мать, а она не хочет его признавать. Два раза ездила в г. Сумы (Украина), чтобы увидеть места, где она росла. Сейчас, через много-много лет, я осознаю, что меня тянуло к ней. Очарование – да! Добрая материнская забота об учениках – да! Она хорошо одевалась – да! Особенно нравилось видеть ее в белом – белая одежда, белая сумка, темные очки. Все это казалось эталоном красоты. Жизнь этой семьи была совершенно другой, нежели у нас дома. Я с белой завистью отмечала, что, оказывается, соседи по коммуналке могут играть в шахматы, дружелюбно вести хозяйство. Что записываться в кружки девочки идут не одни, а с папой или мамой, что дети бывают