Форс-мажор – навсегда!. Андрей Измайлов

Гочу. Иссиня бритый. Пальто дорогое – по щиколотку, шарф шелковый. Букет желтых роз. Статен. Красив… по-своему. Как у Остапа… лицо медальное. Только глаза конъюктивитные – в красных прожилках. Предварительно позвонил:

      – Наталья Орестовна? Я – от Артема. Кое-что вам передать. Новости есть.

      Ни малейшего, сволочь, акцента!

      Она решила: сослуживец. Решила: новости не самые удручающие, дежурной скорби в голосе ни-ни – напротив: «а чем я вас пора-а-адую! что я вам сообщу-у-у!»

      Явился (не запылился, сволочь!) – на машине (бежевый «форд» с питерскими номерами – «21–21 ЛОХ», она запомнила).

      – Вы только нажмите – длинный-короткий-короткий. Чтобы я знала – это вы.

      – Договорились. Можете в окно выглянуть. Бежевый «форд» – это я.

      Это он. И с ним два сопровожденца. Рожи тоже выбритые, но жуткие. И тоже в пальто, но как-то неловко сидящие пальто, что-то топорщилось под пальто – от плеча и по бедро.

      У нее было захолонуло и… тут же отлегло – сопровожденцев гость оставил на лестничной площадке.

      – Обувь не снимайте, не надо, – вдогонку разрешила Наталья.

      И не намеревался. Прошел скользящей походкой в гостиную – она успела за ним, уже когда он занял дальнее (токмаревское) кресло – спиной к окну, лицом к двери. Пальто, впрочем, тоже не снял и не намеревался. Розы положил на стол перед собой.

      Выглядело так: на пороге в гостиную – она, а хозяином в гостиной – он. Рановато у нее отлегло…

      Димка просеменил в неслышных тапках-зайчиках из детской:

      – Мам?! Дядя?

      – Уроки! Делай уроки!

      – Я сделал.

      – Сделай наперед!

      – Я сделал.

      – Прошу тебя, Дим!

      – Хорошо. Но я здесь. Мам?

      – Да-да. Иди к себе.

      – Позови сразу, если надо. Мам?

      – Да-да!

      – … – красноглазый в пальто умело держал паузу, пока не набрякла и не обрушилась пугающим: – Умный мальчик! Все понимает.

      – Да-да, – согласилась она, чтобы хоть что-то сказать. И добавила невпопад, чтобы хоть как-то перевести внимание: – Красивый букет…

      – Не букет, дура. Венок! Мальчик и тот все сразу понимает. На папу похож?

      – Да-да, – то ли подтвердила, то ли зубы дробнули «д-д».

      – Плохо, что на папу похож. Плохо, что все сразу понимает. Плохо… – сокрушенно покачал головой красноглазый и опять – паузу.

      И наконец:

      Про Марзабека она слышала? Про Марзабека Абалиева? Слы-ы-ышла! Нет, он – не Марзабек, он – Гочу. Марзабека убили полтора месяца назад. Российские спецслужбы. Героя нации! Легенду! Пух!.. И убили. А Гочу – родственник. Дальний, но зато ближе остальных к Питеру, к Сосновому Бору оказался. А она знает, кто, какой пес убил Марзабека?! Сказать? Сама догадается?

      Она сама догадалась.

      ТВ по всем каналам аккурат в канун Нового года подчеркнуто бесстрастно рассусоливало известие о нежданной (долгожданной) гибели «садиста номер один»:

      – …по