Боль свободы. Владимир Игоревич Саяпин

внезапно обращается самым живым монстром, с которым нужно бороться уже сейчас. К креслу прижимают магнитные наручи, и остается только надеяться, что они запрограммированы открыться после посадки. И капсула несется по космосу к адской планете, но нет никакой возможности узнать, как скоро удастся хотя бы понять, узнать хотя бы отчасти, что ждет на планете.

      Может, там вообще ничего нет? Даже атмосферы? Тогда бы просто убило, но… нет. Бессмысленно. Зачем давать армейский костюм и нож?

      Внезапно укалывает острая мысль. Нож! Он должен быть здесь? Палач не мог… мог ли палач вздумать принести нож с собой? Или это все-таки какая-то хитрая уловка Федерации? Но зачем это Федерации? Не зачем. А с другой стороны, зачем тогда одевать осужденного на гибель, на казнь в армейский костюм?

      В голове все начинает мешаться, и чем больше разумных вопросов отыскивает ум, тем труднее ему становится ориентироваться в происходящем. Федерация хочет его убить, это ясно, как белый день. Иначе, его бы не бросили на эту чертову планету. Только вот понять из этого можно лишь одно: решение атаковать интеллектуальные системы было верным. Значит, это настолько больной удар по Федерации, что виновника пожелали уничтожить самым пугающим, самым жестоким способом.

      А затем, снова приходится гнать мысли и ругать себя за то, что ресурсы ума бесцельно растрачиваются на какую-то ерунду, не имеющую сейчас абсолютно никакого значения.

      Когда, наконец, сознание успокаивается, то в спокойствии ума начинает проявляться единственный разумный вывод. Становится ясно, что сейчас нужно успокоиться и дождаться посадки на Асумгард, что воображать худшие варианты развития событий бесполезно, ведь ни к одному из них не удастся все равно придумать решения. Если вдруг и окажется, что магнитные наручи отчего-то не выпустят своего заключенного, то выбраться из их оков все равно нет никакой возможности. Если вдруг капсула сядет прямо рядом с гнездом какого-то рассерженного хищника, если свалится в морские пучины, если застрянет в каком-нибудь ущелье, или угодит в путы ядовитых растений, сквозь которые не удастся выбраться живым, то сделать с этим все равно ничего не получится. Остается только сохранять здравомыслие, беречь холодность ума и не давать чувствам понапрасну заставлять колотиться встревоженное сердце.

      Чтобы отвлечься, приходится снова вспоминать все те нелепые выдумки о планете, которыми наполняются бесчисленные миры фильмов и книг. Сейчас они начинают даже поднимать настроение. Чего стоят одни лишь выдумки про стреляющих из глаз световыми лучами гигантских жуков. Конечно, в фильме, где появлялись эти нелепые существа, было какое-то более или менее вразумительное объяснение, что-то про генетическую модификацию и вмешательство недружелюбных рас из Андромеды, но сейчас это даже забавляет.

      Или те истории, про огромные стаи птиц, которые испражняются кислотными плевками, ядовитым покрывалом одевая истерзанную страданиями землю Асумгарда. Вспомнив про них, Сталмир почти рассмеивается,