Боль свободы. Владимир Игоревич Саяпин

капсулы, и уже хочется протянуть руку, лишь бы выбраться скорее к теплому свету, постепенно изгоняющему тьму из капсулы через медленно открывающуюся дверь.

      Магнитные наручи с хлопком освобождают руки и падают с тяжелым грохотом куда-то за спину, вместо того, чтобы свалиться к ногам. Лишь тогда становится ясно, что капсула сильно накренилась, хотя все еще продолжает стоять.

      Вот и все. Пора. Сталмир протягивает к медленно открывающейся двери руку, готовясь выкарабкаться из разбитой капсулы, на миг забывает про боль, но следом, с новым ударом сердца, боль ударяет в голову туманом бесчувственного спокойствия. И Сталмир теряет сознание.

      Глава 3

      Приветственный оскал

      Приятное чувство. Она лежит рядышком, улыбается, нежно ударяет по щеке кончиком пальца, изображая булькающий звук упавшей капли. Жаль, что даже здесь мозг помнит, что вскоре ее не станет. Вскоре ее застрелит бот охранной системы, включив последнюю степень защиты, и больше уже не будет рядом этой улыбки и этой нежности, этой прекрасной спутницы, готовой пойти следом даже на смерть… и именно так вскоре и произойдет.

      Только сейчас это не имеет значения. Она как всегда нежная и ласковая, само олицетворение свободы, любви и красоты. Она вновь зачем-то стукает по щеке кончиком пальца и говорит уже чуть громче:

      – Бульк.

      Удивительно, как легко срывается с ее губ этот звук, так похожий на удар капли о гладкое водяное покрывало.

      – Бульк.

      Она сильнее ударяет по щеке кончиком пальца и улыбается.

      – Бульк.

      – Хватит. Прекрати. Что ты делаешь?

      – Бульк!

      Ее выражение начинает изменяться. Она наклоняется ближе, а звук начинает проникать в глубину черепа, разливаясь в голове уже не таким приятным звуком.

      – Бульк!

      – Хватит. Перестань. Я не шучу.

      – Бульк! Бульк! Бульк!

      В щеку начинает вдавливаться ее нежный пальчик, продавливая кожу все с той же нежностью и осторожностью, но ударяя в одну и ту же точку, уже начиная раздражать кожу. Голос, изображающий бульканье, перестает теперь походить на голос и становится еще больше похож на звук капающей воды.

      Это пугает до жути. Вдруг она теряет свои привычные черты. Она никогда такой не была…. Вернее, ее скоро не станет… нет. Ее уже не стало. Она мертва. В нее выстрелил дроид охраны, когда нужно было прорываться дальше, чтобы повредить нейронные платы сетей. Она мертва.

      – Бульк!

      Кончик пальца начинает с болью впиваться в щеку. Больше не удается это терпеть. Сознание отказывается тлеть в этом тухнущем кошмаре, где чувства возвращаются в прошлое, желая насладиться любимой улыбкой, но тут же тепло этой улыбки пропадает, отражаясь в мыслях болью недавней, еще живой в памяти утраты.

      – Бульк!!!

      Наконец, ее голос совсем изменяется. Звук воды ударяет по черепу неприятной болью, раскатываясь ударом по всему телу, а затем взрывается ниже, у стопы,