Меньше воздуха. Мария Потоцкая

в нее снежок, я мог бы познакомиться с ними. Девочка мне понравилась, я уже готов был набрать в руки боеприпасов, чтобы атаковать ее со спины, но она успела добежать до своей подружки и они вместе смеялись, наверное, надо мной, поэтому я не стал делать этого.

      – Наденька, ну осторожнее же надо! – услышал я мужской голос. Неподалеку стоял дядька в нелепом лыжном костюме, который запоздало спохватился о том, что его дочка швырнула в меня снегом. Он замер посреди сугроба недалеко от тропинки, чтобы не мешать никому пройти. Мужик был совершенно нелепого вида, мялся с ноги на ногу и, когда я на него посмотрел, виновато мне улыбнулся, будто бы среди нас двоих взрослым был я.

      С именем Надя у меня остались неприятные ассоциации, но они не испортили впечатление об этой девочке. Я думал о ней весь вечер и жалел, что не успел рассмотреть как следует ее лицо. Вот если бы у меня получилось разозлиться на нее в тот момент, я мог бы повалить ее в снег, пускай она даже бы посчитала меня чокнутым. В Зарницком жило около восьми тысяч человек, это казалось много, но в то же время я знал, что не так уж, и, скорее всего, я встречу ее снова. Тем более она, должно быть, жила неподалеку.

      Еще несколько дней я гулял около леса, вглядываясь в прохожих, но ни Надя, ни ее подруга, ни даже ее папа мне не встречались. Поэтому я вернулся к своему первоначальному плану и пошел в библиотеку узнавать про зорьку. За книжками я просидел весь день, у меня даже заболели глаза. Это была какая-то странная боль, картинки в моем поле зрения покрылись размытыми пятнами, будто бы экран телевизора облили водой. Голова разболелась, но через четверть часа все закончилось.

      В библиотеке я успел выяснить, что зорька имела несколько имен. Кроме малиновки, она носила еще и свое официальное название – зарянка. На зиму она улетала в теплые страны, а это означало, что до весны мне было совсем нечем заняться.

      Глава 3. Метка дьявола

      Новый год прошел неинтересно, мы отмечали у подруги бабы Таси, тоже бабки. К ней на праздник приехали сын, сноха и их ребенок, но ему было пятнадцать, и он не хотел со мной общаться. Он пальцем нарисовал на моей тарелке в майонезе слово «додик». В каникулы баба Тася все гнала меня на улицу, говорила, что мне нужно двигаться и дышать воздухом, но я не понимал зачем. Я же не собирался становиться спортсменом. Иногда меня веселил Толик-Алкоголик, я совсем перестал его бояться и периодически намеренно к нему подходил с какой-нибудь совершенно бессмысленной фразой в ожидании того, как он за нее зацепится. Особенно я любил, когда он матерился или сыпал пошлости. Немногие взрослые позволяли себе подобное при мне.

      Например, однажды, когда уже стемнело, а дядя Виталик все не забирал его, я спросил:

      – Тебя, наверное, в подъезд завести нужно?

      – Скажем дружно: «Нахер нужно!», – тут же ответил он, правда еще более невежливо. Это фраза запомнилась мне, и каждый раз, когда баба Тася говорила, что мне нужно погулять или съесть суп, я мысленно повторял ее, хотя еще не решался произносить вслух. Я был в восторге от Толика-Алкоголика,