Певчий Гад. Роман-идиот. Сага о Великом. Вячеслав Киктенко

пиши, а ты пиши,

      А ты подохни над строкой,

      А ты чини карандаши

      Своею собственной рукой!..»

      ***

      И чинил. И утешался:

      «Вишь, рубай сижу-рубаю нынче – думаю.

      Рифма – рубь. Рубли рубаю нынче – думаю.

      Ну а фули? Хали-гали, мат на шахе, шах на мэ,

      Славно думаю-рубаю нынче – думаю…»

      ***

      Физиология

      Думаю, не просто так, но глобально-космически озаботился Великий вопросами пола. И очень был недоумен.

      – «Зачем? – возмущался в пивной перед синяками – зачем несовершенство: у него отросток, недоросший до совершенства, у неё дыра, недорытая до Истины? Вот ты, пропилея кругломордая – обратился с кафедры к одной из постоялиц (пропилеями называл пьюшек, пропоиц, завсегдатаюшек пивняка) – почему ты недовольна мужем, мужиком вообще? Недовольна. А собой – довольна. Довольна, гадина! Вот мужа у тебя и нет. А если б все были андрогинами, гермафродитами – все были б довольны! Правду реку?..» – вопросил возбуждённо. И когда «пропилея» послала его подальше, возопил, стоя на шаткой половице пивняка, как на ветхой клубной сцене:

      – «Молилась ли ты на хер, Дездемона?..»

      Прохрипев неизменное гы-ы-ы, срыгнул, растёр рыготину носком «говнодава», хрипло пропел:

      «Ни моды, ни мёда, ни блуда, ни яда,

      Ни сада… какая ты, к ляду, наяда?..»

      ***

      Нашлась запись. Не очень пристойная, но искренняя. Как последняя «Правда Жизни». Сделана, похоже (после сопоставления некоторых дат и событий), в пограничной ситуации: где-то после разрыва с любимой Тонькой, попыткой суицида и тюрьмой. А скорее всего, прямо в тюрьме. Клочок мятой бумажки был вклеен в тетрадку явно после отсидки. Тетрадок там, вроде, не положено.

      Всего строфа, но сколько вместилось!.. боль, горечь Великого. Плач великого Неандертальца о нелепости кроманьонского мира. Обида…

      «И понял я, что я с собою дружен,

      И понял я, что мне никто не нужен,

      Ни терпкий х…, ни сладкая п…

      Я сам в себе. И я в себе всегда»

      ***

      Из «гордынок»:

      «Беда в том, что я не талантлив, а гениален. Это плохо срастается на земле. Читайте, скоты, шедевр Бодлера „Альбатрос“. Там о больших крыльях, мешающих ходить по земле… я птица с большими крыльями!..»

      ***

      Птицу с большими крыльями стреножили. Изловили. И не менты, имевшие к тому некоторые основания, поскольку пару раз торговцы колхозного рынка жаловались на рыжего малого. Мол, приценивается, приценивается, торгуется якобы… а потом чего-нибудь не досчитаешься на прилавке. Но, за неимением улик, отпускали. Малый успевал избавиться от добытого. Клептомания, клептомания… недуга этого было никак не утаить, не избыть. Что было, то было… мучило…

      Нет, не менты изловили, — работники военкомата. И снарядили в стройбат. Человеку с двумя судимостями, пусть даже по малолетству, доверить «ружо» не могли.

      – «А поди-ка, попаши…» — сказали форменные товарищи. И пошёл…

      ***

      Когда