Доказательство жизни. Ольга Рекуц

правда могу?

      – Да.

      – Я могу сейчас?

      – Да, – выпаливает Мелисити. – Я же в соседней квартире.

      Кажется, она все-таки нервничает.

      Путь к ней напоминает подъем на Эверест. Или многолетнее плавание по морю, в которое отправлялись доисторические люди. Кажется, одно из таких путешествий случилось как раз из-за женщины. Или не одно? Мысли путаются, а каждый шаг дается с трудом. Сердце щемит, дыхание прерывается, и он чувствует, что еще немного – и потеряет сознание.

      Шаг, еще шаг. Манназ выходит из квартиры в коридор. Проводит рукой по стене, бугрящейся стыками и неровностями, которых из-за ретуши очков, конечно же, не видно.

      Подушечки пальцев становятся шершавыми.

      Дверь квартиры Мелисити светлая и украшена цветами.

      Манназ стучит всего однажды, и Мелисити тут же открывает, словно ждала у порога.

      На ее лице тревога и решимость.

      – Привет, – говорит он, потому что надо что-то сказать.

      – Привет.

      Молчание.

      – Могу я…

      Быстрый кивок.

      Сердце Манназа пропускает удар.

      Он осторожно стягивает перчатку, продолжая смотреть на Мелисити. Время словно остановилось.

      Мелисити неотрывно следит за его движениями – на изображении, которое она видит сквозь очки, руки Манназа уже наверняка подернулись дымкой. Она вздрагивает, когда перчатка оказывается в левой руке Манназа, и смотрит ему прямо в глаза.

      Затем медленно, словно не понимая, что делает, стягивает одну из своих перчаток.

      Поднимает руку на уровень груди.

      Вздыхает.

      Они стоят посреди общего коридора многоквартирного здания. Если их увидит кто-то из соседей – он, конечно, сообщит в домоуправление или сразу в полицию. В любом случае и Манназу, и Мелисити несдобровать. Они могут лишиться работы, вылететь из университета, получить навсегда клеймо извращенцев или сумасшедших.

      Но сейчас ничто из этого уже не имеет значения. Важно только то, что Мелисити протягивает окутанную дымкой руку ему навстречу.

      Ее пальцы так близко, что Манназ чувствует уплотнение воздуха и легкое тепло. В глазах Мелисити отчаяние, как перед прыжком с обрыва.

      Ладонь Манназа преодолевает последние миллиметры расстояния и дотрагивается до кончиков ее пальцев.

      И все вокруг словно взрывается.

      Это слишком.

      Лавина эмоций такая сильная, что Манназ не справляется с ней. Это как упасть на кровать после множества бессонных ночей. Как глотнуть прохладный лимонад в жаркий день, как потрогать нос котенка в зоопарке или как сдать решающий экзамен – это как все самые прекрасные в мире вещи вместе и по отдельности.

      Это не идет ни в какое сравнение ни с гладкой силиконовой поверхностью аватара, ни с украденным касанием в поликлинике.

      Это – сама жизнь. Ее суть, ее доказательство, биение ее сердца, Prueba de Vida, самое важное и настоящее, что когда-либо было у Манназа. Это – Мелисити. И уже не имеет значения, зло это или благо,