Последнее дело инспектора Палмера. Павел Сергеевич Маруненков

инспектора Палмера до конца рабочего дня. Даже ему было совершенно непонятно, что со всем этим делать. С одной стороны, у него имелось объяснение потерпевшего, который отказывался от всех претензий к обидчику. С другой стороны, обидчик, использовавший опасное для жизни заклинание, нисколько не раскаивался в содеянном. Можно было составить искусную многословную справку, которая скорее всего заставит Дисциплинарный комитет закрыть дело. Это, конечно, нельзя было считать идеальным итогом расследования, которыми так славился Эдмонд. Но проблема заключалась вовсе не в досаде от неэталонного завершения конфликта или в уязвленном самомнении инспектора.

      Вне всяких сомнений, Эдмонд видел свое призвание в умении вникать и безукоризненно улаживать самые сложные конфликты между людьми и демонами. Но базовой целью его работы являлось обеспечение безопасности сотрудников Института. Потому он не мог оставить без внимания страхи Ллойда и нежелание Сильвии Тэнтоурис признать себя виноватой. Он не имел морального права забыть про угрожающую характеристику, которую Ллойд дал высшим демонам. И в то же время он был зажат в тиски регламентов и связан по рукам и ногам необходимостью соблюдения сроков проведения расследования. Чтобы продолжать проверку, он должен предоставить Старику мотивированный рапорт о причинах, не позволяющих завершить дело.

      Эдмонд быстренько накатал рапорт о целесообразности проведения воспитательной беседы с родителями виновника конфликта и направился к кабинету начальства. Эрик Дельмонт, которого подчиненные за глаза называли "Стариком" из-за его привычки давать самому себе подобную характеристику, был самым хитрым человеком в Институте, и Эдмонд настраивал себя на тяжелый разговор. Но он и представить не мог, насколько окажется прав.

      – Разрешите?

      – Заходи, Эдмонд.

      Эрик Дельмонт полулежал в роскошном кресле, обтянутом кожей редчайшего болотного дракона. Перед ним стояла мало кому подвластная настольная игра – трехмерные шахматы. Это игра была изобретена одним выдающимся магическим математиком сто лет назад с целью научить ум ориентироваться в многомерных нелинейных процессах. Игра требовала одновременного присутствия мысли на нескольких пространственных уровнях и была доступна только узким специалистам. Трехмерные шахматы не только вынуждали думать в трех измерениях. За счет искривления мысленного пространства они собирали с противоположной от настоящего игрока стороне его призрачную копию, наделенную парадоксальным мышлением. Эрик проводил за шахматной доской часы и дни. Обычно он зависал над ней, как паук над жертвой, и запускал в сложную игровую ситуацию едкий яд своей нелинейной мысли. В подавляющем большинстве случаев ему везло, и этот яд поражал невидимого противника, собранного магическим механизмом из ментальной энергии самого игрока.

      Эдмонд зашел и замер перед столом босса.

      Эрик не шелохнулся. Как пресловутый паук, он созерцал вошедшего без единого движения. Вдруг он резко переменил позу, покрутив длинными конечностями.

      – Что у тебя, Эдмонд? – прошипел он, демонстрируя плотоядную ухмылку, от которой