Я. Ты. Мы. Они. Алиса Евстигнеева

тазов. Жалко, что не пригодились. Я бы его этим всю оставшуюся жизнь позорила, вспоминая при каждом удобном случае, и даже внукам бы завещала, как главную семейную байку, чтоб неповадно было.

      Он пытается подняться с дивана, но видимо чугунная голова тянет обратно к подушке. Закрывает лицо руками и стонет:

      – Вооооооды…..

      – Не заслужил.

      Пытается сфокусировать свой взгляд на мне, но получается плохо, поэтому опять просто стонет:

      – Маааааам…

      Я захожу в комнату, морщась от стойкого запаха перегара, даже открытое настежь окно не помогает. И как тут только Дамир с ним спал? На столе стоит стакан с водой, предусмотрительно оставленный мной перед уходом, и пара таблеток.

      – Ешь, – протягиваю я Стасу аспирин, ребёнок морщится, а затем припадает к стакану с водой. Пьёт жадно и судорожно. А я рассматриваю такого родного и такого незнакомого сына. Сухие губы потрескались, глаза красные, а сам весь опухший. Красота, ничего не скажешь.

      – Ещё, – просит он. Приходится идти на кухню и нести весь кувшин. Одним стаканом тут не обойдёшься. Напившись воды, он падает обратно на подушку. Сажусь рядом на край дивана.

      – Плохо, – жалобно тянет ребёнок.

      – Вот и отлично!

      – Ну, мам!

      – Что, мам?!

      Сказать ему нечего, поэтому он в очередной раз стонет, хватаясь за голову. Еле сдерживаюсь от злорадной ухмылки. Может быть, первый неудачный опыт отобьёт дальнейшее желание творить подобную фигню?

      – Я чуть не умер, – не выдерживает Стас, поддавшись желанию поныть.

      – Жалко, что чуть…

      – Ну, мама!

      – Что, мама?!

      Сын закусывает губу, раздумывает, а потом выдаёт:

      – Ты повторяешься.

      – Я?

      – Ага, у нас разговор по кругу идёт. Никакой от тебя поддержки. Ауч, – это я с силой тыкаю его в плечо. – Больно же!

      – Ещё не так будет, когда я тебя выпорю! Ты вчера что устроил? Это как понимать?

      Стас морщится, куксится и упрямо отводит глаза. Такая смешанная гамма чувств на его лице. Вот как его понять?!

      – Мне плохо было.

      – От чего?

      – Из-за отца… Он нас бросил!

      Так и хочется тыкнуть его ещё раз. И себя заодно.

      – Стас, ну что за бред. Это мы с отцом разругались, ты-то тут при чём?

      – Он тебя предал! – неожиданно жёстко выдаёт сын.

      – Меня, но не тебя же!

      Но ребёнок продолжает упрямиться. Настоящим мужиком вырос, что ли?

      – Это одно и то же.

      – Ну уж нет…

      – Он не смог с нами!

      Последнюю фразу Стас хоть и выдаёт с раздражением, но за этим стоит что-то ещё. Вспоминаются слова Сашки про чувство вины и отчаянье. Как он тогда сказал, саморазрушающиеся мальчики? До этого я думала, что Стас переживал из-за перепалки с отцом в день нашего грандиозного скандала.

      – Что это значит?

      – Ничего… – говорит и отворачивается к стене. Всё понятно, разговор окончен. Как же меня бесит эта их манер�