Земля пела свои песни. Анастасия Александровна Бауэр

Сдаюсь. Лезть к тебе в душу, еще и при твоем состоянии – отвратительно.

      – … и довольно утомительно, – слабо прошептал он и тихо охнул, пряча для нее в звуках страдание. Начало фразы Полина так и не расслышала.

      – Что ты делаешь, когда тебе плохо? – спросила она.

      – Сплю. – Хромцов спрятал нож в карман. Рывком стянул подушку, бросил ее к плечам девушки, а затем опустился рядом с ней на свой пиджак. – Но сейчас я буду думать.

      От Димы исходило щедрое тепло: как только он вытянулся рядом, Полине стало казаться, что в гараже жарко натоплено, но когда, наглядевшись и отведя взгляд от этой большой жаркой печи, Полина с изумлением поняла, что он на редкость привлекателен, ей стало холодно, холодно до отвращения.

      В самом деле, была в нем какая-то мрачная притягательность – твердые резкие очертания скул и подбородка выражали неизменную решимость и оформившуюся властность, но все вместе взятое являло образ страстный до жути. Красивый в своей отчужденности. Верно с распростертыми объятьями встречаемый в любом доме, где есть дочка на выданье.

      Если зверь, то обязательно благородный. Дико ревнив, но если только дать повод. А может он перед тем как в кювет угодить, шлепал людьми об пол как шваброй? Полина в который раз напомнила себе, что находится в гараже вместе с человеком, нуждающимся в помощи. И уже в который раз поймала себя на том, что может быть Дима и нуждался в помощи, но сейчас совершенно не походил на премилого дяденьку. В полумраке Полине нелегко было его рассмотреть, но ей было достаточно того что она видела периодически поднимая голову. Девушке вдруг снова стало страшно: всякий раз, когда он переставал разыгрывать из себя галантного собеседника, то превращался в загадочного незнакомца, с роскошным ярлыком чужой ненависти на плече.

      И вновь пренебрежение опасностью, с которой было связано ее пребывание здесь, заставило сердце Полины заколотиться от страха. Она совершенно не знала Диму, вернее они познакомились всего несколько часов назад. Идея запереться в тихом местечке наедине с ним, определенно не входила в список развлечений допустимых для юной девушки.

      Зажигалка чиркнула. Раскуривая сигарету, он наклонил свою темную голову к рукам, сложив их лодочкой. Затем отсутствующим взглядом посмотрел на стол, на нее. Глаза мужчины сузились.

      – Бесстрашие – это слабоумие. У любого адекватного человека должны быть страхи, – проговорил он, глядя ей в лицо. – Вопрос только в том, как ты к этим страхам относишься. К примеру, сейчас ты впустую тратишь энергию, ступаешь по воздуху, когда под тобой лишь цветущий луг с ручейком.

      Возможно, в общении с взрослыми так часто бывает, что постоянно приходится показывать, что нечем не смутилась. Но подобная вежливость не приносит утешения. Отрицательный образ гостя, создаваемый Полиной, было трудно соединить с обликом человека, который ей так мало и скупо уделял внимание. И вместе с тем, Полине было чрезвычайно неприятно думать, что, может быть, это вовсе не ее основательное воображение, и действительно сейчас в гараже, почуяв