Земля пела свои песни. Анастасия Александровна Бауэр

поднесла руку к щеке, словно ее ударили.

      – Я не хочу, чтобы вы так говорили. Я добрая, – попыталась улыбнуться она. – Во всяком случае к вам я добра.

      – Хватит об этом. Вперед смотри! – страшно сказал он.

      Полина схватилась за руль, энергично кивая.

      – Да, я так и думала, – сказала она. – Я знала, что ты ничего не расскажешь. Ради Бога, убери этот страшный голос, Дима! Все ясно, ты – темная лошадка.

      Она ждала какого-нибудь ответа, но мужчина хранил холодное молчание. Потеряв в результате бессердечного отказа даже поговорить с ней и такт, и осторожность, Полина метнула на него бунтарский взгляд:

      – Как ручка – похуже? Что это с вами, Дмитрий Владимирович? Лицо у вас как-то бледнее. Опять, что ли, мне вас потрясти придется. Ух ты, как нехорошо улыбнулся…

      Насмешливые слова ударялись о глухую защитную баррикаду, которую Хромцов тщательно возвел вокруг себя, борясь с чувством, которое возникало на протяжении бесконечных минут пребывания в опасной близости с ее тесно прижатым к нему телом. Смерив девушку тяжелым нахмуренным взглядом, он прикинул велика ли опасность вступать в какую-либо беседу, и решил вступить.

      – Почему не конь? – спросил он. – Собственно, почему не конь? – подумав, переспросил он.

      Полина раскрыла рот, потрясенная тем, что его ничуть не сломили вызовы сегодняшнего дня, но тут же рассмеялась, ощущая, как прекрасно быть с таким человеком. Молча оценив широкие мускулистые плечи мужчины, она кивнула:

      – Вот вы человек и порядочный, и скромный, а вот не умеете этого показывать.

      – А у тебя такое белье свежее. Где ты так загорела?.. А здесь не загорела? – лениво улыбнулся он, и Полина, которая дала себе слово больше не смеяться, а быть посерьезнее, разразилась хохотом.

      Они ехали дальше. Но Полина, в следующую минуту нетерпеливо ерзнув, прижала свой подол к ноге так крепко, что Хромцов почувствовал ее длинные острые ногти и разделил с ней печеный вкус новой царапинки на ее бедре.

      – У тебя чудесный смех, – спокойно произнес он, за четверть секунды до того как велосипед поравнялся с поваленным деревом.

      – Спасибо, – ответила Полина, сделав вид что полностью сосредоточенна на препятствии, но без памяти довольная комплиментом.

      А свет вновь был зеленым. Дорога свободной. Хромцов никогда не видел такой езды.

      Друг за другом, в просторе леса, исполинские сосны расступались перед ними, чтобы сбиться в остроконечные группки и остаться далеко за их спинами раскрытым мохнатым веером пронзающим небо, пронзающим сердце.

      Звякнув жестким багажником, Хромцов покрепче вцепился в велосипед еле знакомой ему барышни, в то время как она принялась пробираться через берег к пляжу. Под монотонный скрип спиц он проходил одно небольшое испытание за другим на пути к предполагаемому месту своего отдохновения. Каждая кочка, каждая новая выходка с рукой наносила новую боль в ране, заставляя почем зря проклинать мразь, заказавшую его убийство. Будучи сам злопамятным, Хромцов почти сразу понял, кто именно пожелал ему смерти, но пока отказывался