Земля пела свои песни. Анастасия Александровна Бауэр

обернулась и уставилась на него:

      – Вы это про фигуру мою или про положение дел?

      Он широко распахнул глаза.

      – Виноват, – пробормотал он. – Слушай, а где у вас тут река?

      –Я вас к ней и везу, к нашей синеглазой красавице. Ну, держитесь – же.

      Они поехали дальше. Мимо проплывали поляны иван-чая, ветерок дул в лицо. С левой стороны виднелись громады вишен, сидящие сидмя в зеленом круглом бархате, последняя полоса жгучей малины, кочки, груши-дички. Запоздало припомнив хорошие манеры, Хромцов незаметно от девушки оправил зад ее загнувшейся юбки, чтобы та кончалась на понятном ему уровне. Как бы ему не хотелось продлить это зрелище со всеми его мелочами и роковыми подробностями, Хромцов объяснил себе, что узоры из сердечек на белом хлопковом квадрате и выше след от резинки – такой розовый-розовый, вовсе не его головная боль, а кого-то другого и потому отпрянул от Полины со снисходительной прытью.

      А дальше была дорога. Они безмолвно прокатили через выгоревшую или вымерзшую группу вишен. Повстречали еще один малинник, еще крапиву, внезапно появившуюся при повороте в лес.

      – А ты взрослый, – произнесла она очень раздельно и без иронии.

      – Ну во-первых не ты, а вы, – ответил он, постоянно норовя увернуться от ее волос.

      – Можно вас называть на ты и старший друг? – поинтересовалась Полина, при этом прищурилась глядя на дорогу.

      – Нельзя, – сказал он и крепко ругнулся, когда понял, что у него не получится увернуться.

      – Фуу, – сказала она, наградила его через плечо милейшей из своих улыбок и произвела крутой поворот в ельник.

      – Я не фуу. Я – Дмитрий Владимирович, – сказал он и сорвал галстук стоимостью в велосипед, на котором ехал.

      В диалоге наступила неясная пауза, заполненная художественной окрестностью леса – наконец их велосипед до туда добрался.

      Прощай, безымянное поле, живописная пыточная! Прощай засухой пораженная равнина, прощай безызвестный мальчик-дуло, друг Макаров! Хромцов глотнул воздуха, свободного от женских волос, смял галстук и зашвырнул им в ближайший овражек, метясь по муравейнику и точно попав в цель – надо же им было как-то развлекаться.

      Довольно раскованно, подумала Полина, но не стала возражать. От возмущения она вообще мало что могла членораздельно вымолвить.

      – Трасса! Там на трассе! Нет! Нет, вы видели этих троих в стареньком Мерседесе? Люди, которые подло себя ведут, обычно стайные.

      – Трусы потому что в одиночку говнить. Вперед смотри!

      Лес отсалютовал им пятнами берез, изумительным мхом и буграми под ним – наверняка это были грибы, плотненькие, восковые, съедобные, поверху отвратительно кишащие какой-то белой мошкой.

      Двигать ногами. Быстрее двигать долбанными ногами в педалях. Быстрее убраться подальше от хорошо просматриваемой трассы. Внутренне обмирая, внутренне ликуя, Полина смутно увидела впереди сравнительно широкую тропу и с шатанием и подпрыгиваниями съехала