Голос Незримого. Том 1. Любовь Столица

желтое! Смерчи сияний!

      Сени садов позабытых, знакомых!

      Солнце – свободное солнце – так близко!..

      В белых лучах самоцветных черемух —

      Ласковый облик, подобие диска:

      Древний, округлый, коричнево-темный,

      В светлых улыбках, в морщинах мудреных,

      В росах червленых, в травинах зеленых —

      Дед буреломный, Титан черноземный!

      Мох серебристо-курчавый клоками

      Сполз с головы на дремучие брови,

      Серым руном завился над устами,

      Что разомкнулись в улыбчивом зове.

      А на таинственном, мшистом обличьи

      Светят – сияют чудесные очи,

      Синие-синие, круглые, птичьи,

      Звезды кристаллов, цветений и ночи.

      Очи – как зрак бирюзовый дитяти!

      Очи – как окна в лазурное небо!

      Старец смеялся. Не скинув объятий,

      Подал мне ломоть пшеничного хлеба.

      – Странняя дева, вкуси же и выпей. —

      Склонен кувшинчик из тыквы долбленой,

      Струи медовой живительной кипи

      Тихо лиются в мой рот истомленный…

      За мановением властной десницы

      Робко ступила я, мох попирая…

      Дрогнув, безветренны стали ресницы —

      Очи узрели святилище рая!

      Здравствуй, земля, залитая с краями

      Ярым, пахучим, блаженным простором!

      Машет весна золотыми крылами

      По чернолесьям, излогам и горам.

      Древний ключарь целины заповедной

      Мною в путине далекой предводит,

      Никнет как странник, как дух колобродит,

      Звонко поет образок его медный,

      Прыгает хлеб златогорбый в котомке,

      Веются складки одежды холщовой…

      Мудро ведусь я тропинкою ломкой,

      Быстро скрываюсь я далью лиловой…

      Старец в трясинах плывучих зеленых

      Травы целебные ищет и копит,

      Аистов розовых, вяло-влюбленных,

      Ухая, прыгая, гонит, торопит:

      – Вейте ж гнездо новобрачных веселий! —

      Сам западает в лугах цветодонных…

      В белой, живой мотыльковой метели

      Кружит с восторгом в очах умиленных.

      Любы ему сладострастные пляски!

      Бабочек, ящериц, ласточек ласки!

      Мне ли не кануть в движеньи и шуме!?

      Травы и твари меня полонили.

      Он же, как царь их влюбленных безумий,

      Поднят на щит ослепительных крылий!..

      Вот уж понесся над жаркою новью

      Бело-огромною градовой тучей…

      К глыбам земли чернорунной, пахучей

      Гнется с тревогой, с веленьем, с любовью.

      Хмурится. Жмурится. Мерит и рыхлит

      Жадные чрева распоротых борозд…

      Ветер обнялся с ним – поднял и вихрит

      В пущу зеленую, в папортник, в хворост!

      Серокудрявый, руками махая,

      Вьется пустынник, как вещая птица,

      Дрем буреломный ногой попирая,

      Трелит, кукует, морочит – резвится!

      За дребезжащим ребячливым смехом,

      Шорхом и эхом я мчусь, задыхаясь,

      Путь узнаю