Тайный монах. Валерий Макеев

главное, осознанное желание учиться, вскоре выделило Ирочку в разряд кандидатов к поступлению в элитные вузы.

      Но приглушённая осознанной потребностью самостоятельно вырваться из существующего вокруг неё жизненного круга, Природа всё чаще пробуждала в ней женское начало. Она не могла не заметить Макса и Джека.

      Она чувствовала их.

      Думая о них логически и рационально, она неосознанно ощущала в то же время подходившую к нёбу горечь, набухающие в теплом приливе непонятной энергии соски её юной упругой груди и вырывающееся из неё сердце.

      Их невозможно было представить врознь, и она не могла осознать – так кто же заставляет так учащенно биться её сердце.

      – Быть может, оба? – в замешательстве предполагала она.

      Но физиологическое естество и заложенная в сознательность общественная мораль естественно противились этому.

      Выделявшийся от других в учебе и знаниях Макс стал казаться ей возвышенно недоступным.

      Джек же почему-то воспринимался значительно проще. Возможно, не умел так замысловато формулировать свои мысли, как это делал на уроках литературы Макс, возможно, потому что казался немного смешным и требующим женской ласки и тепла из-за своего орлиного перебитого носа.

      При этом, из-за кажущейся недосягаемости, Макс всё больше превращался в сердечного друга, а Джек – в нужную её сердцу, возможно, любовь.

      Но вот пришло время, и неугомонный лидер, Макс, воспринимающий Иришкину предосторожность как определённый знак, таки решился заговорить о сокровенном. Это был не урок литературы, и сидели они друг против друга в её крохотной комнатушке тёть Люсиной квартирки. Язык, казалось, заплетаясь выделывал фигуры высшего пилотажа, пытаясь выстроить возвышенно-блуждающие мысли хозяина, непривычно пытающегося подойти к теме разговора.

      – Ты о чем? – хихикнула Иришка.

      – Я о дружбе, – непонятно почему по-деловому вдруг выпалил Макс.

      На мгновенье, соизмеримое с вечностью, воцарилась тишина.

      – Можно с тобой поговорить о чем-то очень важном для меня? – медленно, с расстановкой по нужным эмоциональным словам, заговорила первой пришедшая в себя Ирочка.

      – Да-да, конечно, – защебетал охваченный жаром Макс.

      – Речь идет о твоём друге – Джеке, – казалось, ещё медленнее, не глядя в глаза Максу, а рассматривая что-то невидимое за окном, безмятежным грудным голосом продолжала Иришка.

      – Для друга – всё, – по-мушкетёрски подхватил Макс, казалось, не ощущая неладного.

      – Ты знаешь, мне кажется, что я его люблю, – лицо Ирочки, наконец-то выдавившей из себя это, резко повернулось, и они встретились безумными глазами. Ирочка – безумная от того, что она сказала, Макс – просто от того, что его охватило безумие. Жизнь, которую он так любил, казалось, лишилась смысла. Всё вокруг присутствующее и неприсутствующее показалось чужим и отрешённым. Тело, переполняемое круговоротом безумных мыслей, горело. И Макс, отрешенно глядя на