Проклятые дни. Зарисовки с натуры. Даниил Владимирович Санкин

уроженец Таджикистана, не отличавшийся богатырским телосложением, проскакивал там запросто. Для любого из представителей правоохранительных органов, по обычаю одетых в толстую одежду, да еще и в бронежилет, наоборот, это было практически непроходимым препятствием. На всякий «пожарный» случай, из этой комнатки был и резервный выход наружу. Изначально планировался подвод каких-то магистралей, поэтому оставался проем между двумя бетонными фундаментными блоками. Потом то ли передумали, то ли трубы проложили в другом месте, но квадратный лаз под потолком остался. Снаружи он был закрыт крепящейся изнутри дверцей от электрораспределительного щитка. К ней все давно примелькались, и считалось, что так оно тут и должно быть.

      Одновременно здесь же в комнатке была «камера хранения» вещей гастарбайтеров, не нужных в повседневном проживании. И вот волею судеб он оказался здесь один. Остальные из любопытства наоборот кинулись к входным дверям, встречая соплеменников, возбужденно рассказывающих о небывалом событии. Потом им всем как-то сразу стало плохо, люди засуетились, пытаясь помочь внезапно заболевшим. А потом начался ад.

      Несколько пострадавших в драке вдруг, один за одним, встали, некоторое время постояли, чуть пошатываясь, а затем безмолвно и сразу пошли на сородичей, вытянув руки. Кого-то схватили, кто-то уже упал на пол. Их пытались окликнуть, о чем-то спросить… Так же молча те вцепились руками и зубами в ближних к ним людей. Их пытались оттащить, они кусали оттаскивающих… Вопли, крики ужаса.

      В глазах Исматулло встали картины начала девяностых… Не хватало только выстрелов. Но вскоре прозвучали и выстрелы… Исматулло смотрел в маленькое потайное окошечко, замаскированное под вентиляционную решетку. На полу возились тела. Ворочались укушенные, кричали добровольные медики, кто-то чем-то отбивался. Пронзительно кричала Эхтибор. По полу катался Манучехр, пытаясь зажать разорванное горло. Из-под пальцев резкой струей пульсировал фонтан крови. Вот тихий и обижаемый всеми Шамик схватил молоток и в исступлении ударил ближайшего нападающего по голове. Железо молотка заглубилось в череп. Пораженный тут же прекратил атаку, будто его выключили, и осел на пол. Шамик выдернул молоток и таким же макаром ударил следующего. Сила удара была избыточной. В руке у Шамика осталась только ручка инструмента. Второе тело с пробитым черепом так же упало рядом с первым. Но на Шамика уже напали следующие твари…

      Исматулло кричал, чтобы товарищи бежали к нему и прятались, но его никто не слышал… Шла резня. Если поначалу неадекватных укушенных было мало, то теперь ситуация менялась кардинально. К зажавшейся в углу Эхтибор ломающейся шагнули сразу два окровавленных тела. Вот она, не прекращая орать, оттолкнула ближайшего крышкой казана. И тут совершенно неожиданно для Исматулло весь обзор ему заслонило ниоткуда взявшееся лицо. Они встретились глазами. На Ису смотрели глаза не-человека. Пронзительно-страшные, с неподвижным зрачком глаза. Казалось, на него смотрит