Дело о государственном перевороте. Игорь Владимирович Москвин

у разгорячённого и опьянённого кажущейся свободой народа, вот ныне и получили то, что происходит в стране.

      Подполковник Мишин двадцать семь лет отдал служению царю и Отечеству по жандармскому ведомству. Под его непосредственным руководством было сорвано убийство трёх губернаторов, предотвращены четыре покушения на министров внутренних дел, а ныне и не припомнить всего, что произошло.

      Викентий Алексеевич встретил начальника уголовного розыска в подпитии и домашнем слегка засаленном халате. После отставки денег осталось немного, вот прислуга и разбежалась по другим домам. Жена Мишина покинула бренный мир до Мировой войны, детишками Бог не обрадовал в былые молодые годы, вот бывший жандармский офицер и коротал отпущенные судьбой дни в одиночестве, продавая периодически украшения, оставшиеся от жены.

      – Какими судьбами, нет, нет. Каким революционным ветром вас, любезный Аркадий Аркадьевич, занесло в мою обитель? – Насмешливым с долей пьяного состояния тоном произнёс Тимофей Александровиче, не дав ответить, добавил вполне серьёзным голосом. – Вы уж, батенька, простите за мой вид и некоторое отсутствие порядка в моём скромном жилище. Надоело всё до чёртиков.

      – Это вы простите за внезапное вторжение, – начал Кирпичников, но был оборван почти на полуслове.

      – Всё служите, ловите жуликов и воров, хотя, простите ради Бога, какие нынче преступники? Преступники с адвокатом заседают и мечтают его в Наполеоны записать. Рюмку коньяку не желаете?

      – Не откажусь.

      Подполковник достал рюмку и налил почти до краёв, поднял, но немного пролил, протянул гостю.

      – Благодарю.

      Тимофей Александрович сел на стул и жестом предложил присесть Кирпичникову, последний кивнул и опустился в кресло. Пригубил из рюмки коньяк.

      – Всё—таки чем обязан случаю повидать старых боевых, – усмехнулся, – соратников по защите Отечества?

      – Мы с вами знакомы, – Аркадий Аркадьевич прикинул, – двенадцать лет?

      – Совершенно, верно, двенадцать.

      – Поэтому не буду лукавить и говорить, что пришёл просто навестить.

      – Это я понимаю.

      – В бытность вы занимались расследованием дел, в которых непосредственное участие принимали большевики.

      – Было дело.

      – Так вот меня интересует некий Троцкий.

      – Троцкий? – Удивлённо спросил Мишин.

      – Именно, он.

      – Странно, но Лев Давыдович Бронштейн, имеющий партийную кличку Троцкий, в мою бытность не имел никакого отношения к большевикам.

      – Вы не путаете?

      – Отнюдь, он всегда колебался и стремился примирить две фракции социал—демократической рабочей партии. Кстати, имеет определённое влияние на рабочих в столице, в девятьсот пятом году занимал высокий пост, – Мишин усмехнулся, – председателя Совета рабочих депутатов.

      – Стало быть, о нынешнем его положении вы не знаете?

      – Отчего же, как вернулся из Америки, так сразу же в горнило политической борьбы. В июле даже был арестован,