Дело о государственном перевороте. Игорь Владимирович Москвин

к столу, возле которого стоял стул.

      Сел.

      – Я вам нужен? – Спросил конвойный.

      Кирпичников не успел ответить, как Мартын протянул вперёд руки в наручниках.

      – Я что так и буду в них сидеть.

      Аркадий Аркадьевич кивнул. Щёлкнул сперва первый замок, потом второй.

      – Если понадобишься, позову.

      Конвойный вышел.

      – Ну, здравствуй, Иван Петрович! – Начальник уголовного розыска сел на свой стул.

      Мартын ничего не произнёс, только потирал запястья.

      – Чаю не желаешь? – Глаза Кирпичникова внимательно смотрели на задержанного, отметил следы на лице слова врача.

      – Я бы дома попил в тишине и покое, – голос Мартына звучал спокойно и нагло.

      – Успеешь, – Аркадий Аркадьевич разлил по стаканам чай. – Угощайся, – указал на сушки.

      Бандит хотел, что—то съязвить, но не стал, всё—таки взял стакан в руку и отпил маленький глоток, скривившись от прикосновения горячего напитка к губам.

      – Я вот, что хочу понять, отчего на меня с Серым вы наскочили и в чём мы провинились? Вопрос Мартына звучал невинно, но был эдаким разведочным. Он не догадывался, за что его арестовали. Следов, вроде бы, никаких нигде не оставили, тем более свидетелей, способных опознать. Поэтому бандит чувствовал себя вольготно и непринуждённо.

      – Скажи мне, Иван Петров сын, кто тебя так? – Кирпичников коснулся своей щеки.

      Мартын напрягся, ожидая подвоха со стороны начальника уголовного розыска, но в глазах ничего не увидел, кроме любопытства.

      – С бабой своей повздорил, не нравится ей, когда я других щупаю, – бандит засмеялся своей, показавшейся ему смешной остроте.

      – Бабы все одинаковы, – поддержал Аркадий Аркадьевич, – чуть что, сразу в лицо когтями, знакомо мне.

      – А то!

      – Скажи—ка мне, друг ситный, как поживаешь при новой власти? Не притесняет, как прежняя? Нужды не испытываешь?

      Мартын опять насторожился, но чая на стол не поставил, только предательски позвякивала ложечка в стакане.

      – Живу, не тужу, вот только в баню собрался, как вы тут. Я целую ночь гадал, чем я провинился? – Пожал плечами бандит. Вроде живу мирно, никого не трогаю, а вона раз и я в каталажке. А вы говорите, как при новой власти живётся?

      – У твоей бабы не Парамонова фамилия? – Аркадий Аркадьевич смотрел в глаза Мартыну, сперва, что—то промелькнуло, но потом начала подёргиваться щека.

      – Я у баб фамилии не спрашиваю, они мне нужны для другого дела, – щека стала подёргиваться ещё больше, и зубы звякнули о край стакана.

      – Допекли, видно, тебя, Иван Петров сын, до ручки.

      – А то! – Осклабился Мартын.

      – Ты мне другое скажи, где ты третьего дня провёл?

      Бандит сощурил глаза и с нескрываемой ненавистью посмотрел на начальника уголовного розыска, как—то тяжело вздохнул.

      – У бабы, говорю.

      – Есть имя и фамилия у бабы? И проживает, надеюсь, не на улице?

      – Вам—то почто это надо?

      – Просто