Дело о государственном перевороте. Игорь Владимирович Москвин

наше отделение, то я останусь без средств к существованию, а у меня семья, – горестно произнёс помощник.

      – Я понимаю вас, Мечислав Николаевич, – с серьезным выражением лица и металлическими нотками сказал Кирпичников.

      – А вы?

      – Уеду к семье, может быть, там, в провинции, найду себе дело. Сегодня уже поздно, а вот завтра навещу нашего министра и в отставку. Больно наблюдать, как рушиться дело, которому ты служил столько лет. Больно.

      Часть вторая. Дело о разбойном нападении

      1.

      Между двумя фонарями стояла небольшая группа людей, один из которых ступил на дорогу и поднял руку. Было темно и шофёр, скорее угадывал, нежели видел, что зажато в ладони у ступившего вперёд человека.

      – Стой, – раздался басовитый крик.

      Шофёр посмотрел на Овчинникова, сидевшего рядом и служившего начальником охраны Председателя правительства. Полковник стал напряжённым, не стал, как раньше, махать, мол, езжай без остановки.

      Тёмная масса разделилась на отдельных людей, тот же басовитый голос уже кричал:

      – Стой! Стрелять буду.

      Овчинников тронул за рукав шофёра.

      – Остановись, – приказал Александр Фёдорович, – вдруг это патруль и вправду стрелять начнут.

      Скрипнули тормоза, и машина плавно остановилась

      Через несколько секунд двери распахнулись, и басовитый голос зазвучал громче.

      – Вылезай.

      Керенский устало хотел поправить, что не «вылезай», а «выходи», но не стал этого делать, один из остановивших потянул за рукав.

      Мужчина лет сорока с маленькими усиками под большим крючковатым носом смотрел на председателя правительства, как на какую—то маленькую букашку, ползущую по стеблю растения. В правой руке держал пистолет системы «Маузер», левой вначале тащил за рукав, который отпустил, и с презрительной кривой улыбкой, демонстративно вытер о своё пальто, словно от брезгливости. Голова мужчины была непокрыта, тёмные не совсем длинные волосы висели не расчёсанными космами.

      Александр Фёдорович запахнул расстегнутую шинель. На улице заканчивался второй месяц осени, пахнуло холодным воздухом. Хотел достать из кармана пропуск, но, видимо, главарь прошипел сквозь зубы:

      – Руки держи на виду, – помахал пистолетом в воздухе.

      Из второй двери машины вытащили полковника и толкнули так, что он упал на колени.

      – Товарищи, что вы делаете и по какому праву? Где Свирский? – Овчинников не терял присутствия духа, хотел подняться, но его ударили по ногам, и он снова рухнул на колени.

      – Не дёргайся, – двое обшарили карманы полковника, доставая из кобуры револьвер, один из них со смешком сказал, – пригодится для дела, – какого не добавил, но и так становилось ясно, что для грабежа. – Офицер?

      – Вы же знаете и где Свирский?

      Раздался сухой треск, и полковник повалился на бок, дёрнув один раз ногами.

      – Туды ему и дорога, – сказал кто—то окающим говором.

      – Поручик, я же сказал, без моего приказа никого не трогать.

      – Сафрон, –