Последние дни Помпей. Пелэм, или Приключения джентльмена. Эдвард Джордж Бульвер-Литтон

же она? – спросил он со странной, едва заметной улыбкой.

      – И ты еще спрашиваешь, о мудрый Арбак! Разве не говорит о твоей мудрости весь город?

      – Действительно, я накопил кое-какие знания, – улыбнулся египтянин. – Но к чему все эти таинства красавице вроде тебя?

      – Увы! – сказала Юлия, которая несколько ободрилась, услышав привычную ей лесть. – Разве печаль не ищет утешения у мудрости, и разве тот, кто любит безответно, не знает печали!

      – Как! – сказал Арбак. – Может ли безответная любовь быть уделом женщины, столь прекрасной, что ее красота видна даже под складками этих богатых одежд? Благоволи же, о дева, поднять покрывало, чтобы я по крайней мере увидел, так ли прекрасно твое лицо, как и фигура.

      Юлия, видно, была не прочь показать свои прелести и вместе с тем надеялась заставить чародея принять в ней участие, поэтому после недолгого колебания она подняла покрывало и открыла лицо, которое показалось бы египтянину и в самом деле привлекательным, если бы не ухищрения цирюльника.

      – Ты несчастна в любви, – сказал он. – Вот тебе мой совет: повернись лицом к неблагодарному. Ничего лучшего я не могу тебе посоветовать.

      – Оставь эти любезности! Я прошу тебя помочь мне любовными чарами.

      – Прекрасная незнакомка! – произнес Арбак не без презрения. – Любовные чары не входят в число тайн, на которые я тратил по ночам масло[144].

      – Это правда? Тогда извини меня, великий Арбак, и прощай.

      – Постой, – сказал Арбак, который, несмотря на страсть к Ионе, не остался равнодушен к красоте своей гостьи, и, не будь он так слаб, ему, быть может, захотелось бы утешить прекрасную Юлию иными средствами, нежели сверхъестественная мудрость. – Постой. Хотя я признаюсь, что оставил всякие зелья и снадобья тем, кто только этим ремеслом и занимается, все же сам я не безразличен к красоте и в юности, быть может, тоже пользовался этими зельями. Я могу помочь тебе, если ты будешь со мной искренна. Скажи мне прежде всего: ты не замужем, как я могу судить по твоей одежде?

      – Нет, – ответила Юлия.

      – И, не имея состояния, ты хотела бы пленить какого-нибудь богатого жениха?

      – Я богаче того, который меня отверг.

      – Странно, очень странно! И ты любишь его?

      – Не знаю, люблю ли я его, – отвечала Юлия надменно, – но я хочу восторжествовать над соперницей, хочу чтобы отвергнувший меня был у моих ног и отверг ту, которую предпочел мне.

      – Обычное женское тщеславие, – сказал египтянин серьезно, без насмешки. – И еще одно, прекрасная дева, назови мне имя того, кого ты любишь. Неужели есть такой человек в Помпеях, который может презирать богатство или быть слепым к красоте?

      – Он из Афин, – потупилась Юлия.

      – А! – вскричал египтянин и покраснел. – В Помпеях есть только один молодой и знатный афинянин. Значит, ты говоришь о Главке!

      – Ах! Не выдавай меня! Это действительно он.

      Египтянин откинулся назад, задумчиво глядя на дочь торговца и что-то бормоча про себя. До

144

То есть проводил бессонные ночи над книгами: в светильниках и лампах у древних горело масло.