Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй. Коллектив авторов

усталый от повседневного вихря светской жизни.

      В этот день мы с Шашей, заброшенные, будничные, лежа на молодой травке железнодорожной насыпи, в первый раз пили водку и в последний раз плакали.

      Водку мы пьем и теперь, но уже больше не плачем. Это были последние слезы детства. Теперь – засуха.

      И чего мы плакали? Что хоронили? Мотька был напыщенный дурак, жалкий третьестепенный писец в конторе, одетый, как попугай, в жакет с чужого плеча; в крохотном цилиндре на макушке, в сиреневых брюках, обвешанный медными брелоками, – он теперь кажется мне смехотворным и ничтожным, как червяк без сердца и мозга, – почему же мы тогда так убивались, потеряв Мотьку?

      А ведь – вспомнишь – как мы были одинаковы, – как три желудя на дубовой ветке, – когда сидели на одной скамейке у Марьи Антоновны…

      Увы! Желуди-то одинаковы, но когда вырастут из них молодые дубки – из одного дубка делают кафедру для ученого, другой идет на рамку для портрета любимой девушки, а из третьего дубка смастерят такую виселицу, что любо-дорого…

      Участок

      Того согрей,

      Тем свету дай

      И всех притом

      Благословляй.

      Имеете вы, хоть слабое, представление о функциях расторопной русской полиции?

      Попробуйте хоть полчаса посидеть в душной, пропитанной промозглым запахом канцелярии участка. Это так интересно…

      …Околоточный надзиратель отрывается от полуисписанной им бумажки, поднимает голову и методически спрашивает:

      – Тебе чего?

      – Самовар украли, батюшка.

      – И твои глаза где же были?

      Околоточный прекрасно сознает, что этот вопрос – ни более, ни менее как бесплодная, ненужная попытка хоть на минуту оттянуть исполнение лежащих на нем обязанностей – опрос потерпевшей, составление протокола и розыски похитителя.

      – Ты чего ж смотрела?

      – То-то, что не смотрела. У лавочку побежала, а он, пес, значит, – шасть! Кипяток вылил, угли вытряс – только его и видели.

      – «Он», «его»… Почем ты знаешь, что «он»? Может, и «она»!

      Кухарка запахивается в платок, утирает указательным пальцем нос и, подумав, соглашается:

      – А, может, и она. Аны рази разбирают.

      – Подозрение на кого-нибудь имеешь?

      – Имею.

      – Ну?

      – Не иначе, жулик какой-нибудь украл.

      – Ты скажешь тоже… Посиди тут, я сейчас все устрою. Вам чего, господин?

      – Сырость у меня.

      – Где сырость?

      – В квартире.

      – Ну так что ж?

      – Не могу же я, согласитесь сами, в сырой квартире жить?!

      Околоточному даже не приходит в голову заявить, что это его не касается, или, в крайнем случае, удивиться, что к нему обращаются с такими пустяками.

      Единственная роскошь, которую он себе позволяет, это – хоть на минутку оттянуть исполнение своих обязанностей.

      – А вы зачем же сырую квартиру снимали?

      – Я снимал не сырую. Я снимал сухую.

      – Сухая,