Невероятная история Макса Тиволи. Эндрю Шон Грир

она медленно убрала дрожащую руку, продемонстрировав мне прежде всего яркий укус на нежной шее, а заодно и золотисто-черную раздавленную осу, лежавшую на протянутой ладони.

      Элис, не читаешь ли ты эти строки? Ведь это была ты!

      Разумеется, я и раньше видел девочек. Причем не только из окна детской, откуда я наблюдал за юными созданиями в красивых платьях, которые показывали пальчиком на птичек. Я видел и девочек Ноб-Хилла, с веселым смехом бросавшихся друг в друга камешками по пути в школу; и юных леди, поздним вечером подъезжавших к своим домам в модных фаэтонах; в парке я даже замечал целующиеся парочки, которые, увидев подозрительного старика, поспешно забивались в кусты. А еще я ежедневно влюблялся в случайных прохожих: в улыбчивую девочку у газетного киоска, в девчонку с грустными глазами, которая торговала ананасами, сложенными пирамидкой, в дочь мясника-немца, пришедшую вместе с ним к нашему черному входу в качестве переводчика. Правда, ни с кем из них я даже словом не перемолвился. Я просто кивал из кухни или пытался скрыть волнение, бросая девушкам нужное количество монет и стремительно удаляясь. Меня охватывал озноб, я был в агонии.

      На тот момент я еще не встретил своего идеала. Не секрет, что все семнадцатилетние юноши готовы влюбиться в первую встречную. Вот и я, заточенный в том ужасном теле, влюбился в первую девушку, с которой встретился взглядом.

      – Она меня ужалила!

      А я, Элис, впервые увидел тебя. Худший момент в моей жизни: сердце замерло от восхищения.

      – Ты в порядке? – подбежал к девушке Хьюго.

      Она моргнула, укус на шее начал разбухать.

      – Меня еще никогда не жалили, – всхлипнула девушка.

      – Это пройдет, – успокоил Хьюго, – приляг.

      Она продолжала сидеть и смотреть на осу.

      – Щиплет.

      – Понимаешь…

      – Сильнее, чем я думала. Маму как-то ужалили, а я думала, что она все преувеличивает, но… Ох, как больно.

      – Еще и раздувается.

      И тут Элис обратила взгляд своих карих глаз, этих ангельских глаз, на меня.

      – У вас очень добрый сын, сэр.

      Я хотел ответить, но ничего не получилось. Я был молчаливым стариком, и Элис отвернулась.

      – Мама! – позвала она, затем снова посмотрела на осу. – Бедняжка.

      – Хм, – промычал Хьюго, поднимаясь с колен.

      – Вы что, так меня здесь и оставите? – изумилась девушка.

      Я как раз открыл рот, чтобы выговорить то, что пытался сказать уже целую минуту. Девушка, видимо, это заметила и выжидательно посмотрела на меня. Я моргнул. Наконец я выдавил из себя:

      – Он… он не мой сын.

      Однако мои слова утонули в крике, раздавшемся из дома. Я обернулся и увидел обыкновенную женщину, маму. Элис, ты отвернулась, так и не расслышав меня.

      Я хотел бы назвать твое появление в саду злым роком, ведь ты пришла, когда мое сердце было совершенно беззащитно, и все-таки здесь больше подойдет слово «провидение». Наверное, мне повезло, что это была ты, а не какая-нибудь более