Невероятная история Макса Тиволи. Эндрю Шон Грир

от Саут-Парка, изменившегося до неузнаваемости. Пропала аккуратная изгородь парка, остался лишь овал истоптанной травы между домами, а те даже отдаленно не напоминали красивые старинные здания, в которых мы некогда жили. Казалось, перемены коснулись и деревьев: клены и вязы уступили место эвкалиптам, повинуясь странной моде на аптечные запахи. Более того, парк лишился даже своего старинного названия, кто-то из новых обитателей беспощадно нарек его Тар-Флэтс.

      – Да ладно, Ноб-Хилл тебе все равно не подходил, – улыбнулся Хьюго. – Ты сейчас напоминаешь президента какого-нибудь банка, старик.

      – А ты певца из водевиля.

      Хьюго расхохотался. В его одежде преобладали бледно-лиловые и серые тона, подобранные с безобразным вкусом семнадцатилетнего франта, у которого появились карманные деньги. Назло мне Хьюго нацепил бархатный жилет, в котором, как я неустанно повторял ему, он походил на шарманщика. Впрочем, моего друга это нисколько не заботило.

      Я заметил какое-то движение в квартире соседей, на миг мелькнуло белое платье. Мне не хотелось общаться с соседями до переезда. Обитатели первого этажа были последними, кого бы хотелось встретить в саду. Мой взгляд упал на осиное гнездо, появившееся под карнизом за время моего отсутствия.

      – Знаешь, что мама всем говорит?

      – Нет.

      – Что я ее деверь.

      – Какая глупость! Получается, что она жена твоего брата?

      – Что я брат ее мужа и приехал с востока, чтобы помочь ей вести хозяйство. Теперь, когда отца не стало.

      – Какая глупость. Ведь раньше ты жил здесь. Тебя непременно узнают. Такого, как ты, сложно забыть.

      – Меня никто не узнает. Когда я здесь жил, мой рост был всего пять футов, к тому же я был седым. Взгляни на меня! – Мне только исполнилось семнадцать; ростом в шесть футов, с копной каштановых волос и пышной бородой, я определенно напоминал президента. В придачу, надев старую отцовскую одежду, я будто перенял часть папиного европейского шика и с самым гордым видом держал большие пальцы в карманах жилета. – По-моему, я вполне убедителен.

      Хьюго моргнул.

      – Похоже, ты прав, Макс. Скоро ты превратишься в импозантного старичка.

      – А ты в урода.

      Хьюго отмахнулся от пролетавшей осы и посмотрел на окно, у которого стояла мама. Оса возмутилась.

      – Здравствуйте, миссис Тиволи! – завопил Хьюго.

      – Не ори, урод ты этакий, – одернул я его.

      – И никакой я не урод, – огрызнулся Хьюго, поправляя жилет.

      Мама вышла из оцепенения, пригладила волосы и помахала в ответ.

      – Как она? – спросил Хьюго, все еще глядя на маму, поправлявшую свое лучшее черное платье, надетое по случаю возвращения в старый дом (в такие платья наряжаются, когда узнают, что за обедом будет присутствовать давний любовник). Мама отошла от окна и растворилась в темноте комнаты.

      – Одержима, – буркнул я.

      – Одержима? – В его словах звучал неподдельный интерес.

      Я ковырнул ботинком землю.

      – Она