Человек языкатый. Дмитрий Казаков

«нижняя одежда») – кроме одежды входят названия инструментов, предметов кухонной утвари. Дальше разделы не отмечены, и разные исследователи определяют общее их число от шести до восьми, но в любом случае мы видим названия для птиц и растений, целебных трав и деревьев, а завершается все насекомыми, и на последнем месте стоит Cauiz («цикада, сверчок»)[6].

      То есть сначала идет мир духовный, потом мир человеческий и в завершение – мир природный.

      Почему все представлено именно так?

      Языкотворческий труд Хильдегарды напоминает популярные тогда в Германии summaria (толковые словари), где понятия группировались по темам и значение каждого объяснялось. Самый известный из них именовался Summarium Heinrici, базировался он на «Этимологии» Исидора Севильского (560–636), и копия этого труда вполне могла быть в монастырской библиотеке.

      Понятно, что создательница Lingua Ignota не копировала перечень, но она почти наверняка позаимствовала методический подход.

      По какому принципу Хильдегарда создавала слова?

      Из тысячи слов у 700 (примерно) прослеживаются латинские корни, у 300 – германские; имеется несколько слов, чье происхождение не столь очевидно, но они погоды не делают. В любом случае, этот мистланг можно уверенно отнести к апостериорным языкам, так как они – в отличие от априорных, для которых все слова придумываются с нуля, – формируются на основе существующей лексики.

      Хильдегарда родилась и всегда жила в Германии, говорила на рейнском диалекте немецкого, а поскольку была образованной монахиней, изучала семь свободных искусств, то бегло владела латынью. В ее ситуации выбор языков-источников очевиден.

      Естественно, что фонология и структура слов латыни и немецкого оказали влияние на Lingua Ignota. Например, легко прослеживаются истоки слова Luzpomphia («глазное яблоко»): латинское lux («свет») и латинское же pomum («фрукт») слегка изменены и сведены вместе. Столь же красноречиво слово Diuueliz, откровенно напоминающее как латинское diabolus, так и германское duivel.

      Связанные по смыслу слова обычно и визуально похожи, например родственники упомянутого уже глазного яблока выглядят так: Luzcrealz – «глазная впадина», Luciliet – «ресница», Luzimispier – «веко». В этом смысле Lingua Ignota местами похож на философские языки, до которых мы доберемся в следующей главе.

      Вот еще пример: Oir – это «ухо», «ушная сера» будет Oirunguizol, «ушной хрящ» – Oirclamisil, а «серьги» – Oiralbriun.

      Как все это произносилось?

      К сожалению, мы можем об этом только догадываться, строить более или менее достоверные гипотезы. Например, гласные произносились по одной, а не сливались в дифтонги, это видно из антифона, где слово loifolum требует именно такого произношения. Интервокальное u читалось как «в», как в средневековой латыни, а скопление букв sch, обычное для немецкого, произносилось не как «ш» современного языка, а по нормам тогдашнего нижненемецкого как «скс» или «ск». Буква z, к которой Хильдегарда питала откровенную привязанность (встречается необычайно часто), скорее всего передавала звук «тс», поскольку местами в рукописи z замещается на «x», которая тогда отвечала именно за эту согласную.

      Но это все предположения, высказываются

6

Полный список с переводом на английский можно посмотреть здесь: Higley, Sarah. Hildegard of Bingen’s Unknown Language: An Edition, Translation, and Discussion. – P. 162.