Эпоха чудес. Александр Николаевич Абрамов

жарко, что пот стекал в три ручья. Он даже порывался снять рубаху, но всякий раз передумывал, потому что над его щуплым телом смеялись другие ребята.

      Работа в поле превратила их тела в подобия песочных часов, в то время как его фигурка больше всего напоминала секундную стрелку от часов обычных. В поле он был не помощник, поэтому его оставляли работать в небольшом огороде рядом с их приютом. Впрочем, он не сильно из-за этого расстраивался, так как возиться с растениями ему нравилось.

      Однако снять рубаху Ване все же следовало. Он весь день провел в гороховой грядке и сейчас чумазый, лохматый и весь в земле больше напоминал их дворового пса Черныша, чем десятилетнего мальчика. Он с опаской думал о том, как разозлится Софья Васильевна, поэтому, чтобы не получить нагоняй от воспитательницы, решил сбегать на речку и постирать рубаху. В такую жару она высохла бы в считанные минуты.

      К тому же у реки его наверняка не найдут Петька с Филатом, чтобы в очередной раз подразнить. Хотя в этом году им вдруг резко надоело задирать других. Обоим исполнилось по тринадцать лет и, видимо, посоветовавшись, они решили решать вопросы иначе. Если раньше оба как-то изощрялись в своих издевательствах, набивая, например, кому-нибудь подушку вместо соломы навозом, то сейчас попросту колотили свою жертву. Чем больше у них становилось силы, тем меньше фантазии.

      Поэтому сейчас Ваня осторожно выглянул из-за смородинового куста, внимательно озираясь по сторонам. И очень хорошо, что он поступил именно так. Прямо навстречу его укрытию шли оба хулигана. Ваня тут же нырнул обратно, укрывшись ветками.

      – А точно кожаные? – спросил один из них, подойдя к Ване почти вплотную. Голос мальчика был немного писклявый, и Ваня сразу узнал в нем Филата.

      – Ага. Прям до колена, – отвечал второй.

      – И как он про него узнал, про малер этот?

      – Какой еще «малер», дурачина? Он же ясно сказал: «альберт».

      – Вот быстрее он «малером» зовется, чем «альбертом». Совсем у тебя мозги спеклись.

      – У меня хоть есть чему печься!

      – А ну повтори!

      – Не глухой – не повторю!

      Дальше началась небольшая возня, и Ваня сделал вывод, что друзья-хулиганы сцепились друг с другом. Вот говорят: «Бьет, значит, любит». И если другие дети Петьке с Филатом нравились, то друг друга они просто обожали. Не подраться ни разу за день, было для них сродни чуду.

      Один раз они даже подрались из-за того, кто первый начнет колотить Ваню. Пока они спорили, Ваня успел сбежать. Впрочем, к вечеру помирившиеся друзья поймали его и вернулись к прерванному занятию одновременно.

      Единственным местом, где Ваня мог чувствовать себя в безопасности, был большой старый тополь, росший в небольшом леску неподалеку от приюта. Ваня залезал на него в два счета, в то время как Петька с Филатом были больше сильными, чем ловкими. Но после каждого такого побега в его голову всегда приходил один и тот же вопрос: «Что дальше?» Он же не мог оставаться на этом дереве вечно. В конце концов, Ваня был обычным мальчиком, а вовсе не белкой. Поэтому ближе