33 мушкетера и Жемчужина Дао. Александр Клыгин

рассмотреть все детали его облика, так как Нильсен встал, вежливо сказал: «Обождите минутку», подошел к двери, сам выглянул в приемную и проорал:

      – Атос! Портос! Арамис! Живо ко мне! Все трое, чтоб вас!

      Д«Артаньян от неожиданности вжался в стену, чувствуя, что еще немного магических практик – и он сможет пройти сквозь стену спиной вперед.

      Лесли Нильсен вернулся за стол, а в кабинет вошли два мушкетера из приемной.

      – Господа, я возмущен вашим поведением! – воскликнул Лесли Нильсен. – Эй, вы, закройте дверь! – крикнул он д’Артаньяну. – Да, вы, вы, чего встали?

      Д«Артаньян, слегка растерявшись, все же закрыл дверь как можно плотнее, чтобы в приемной не могли слышать, как сенцей орет на своих мушкетеров.

      – Отлично, господа, теперь я могу проораться, – с наслаждением вздохнул Лесли Нильсен и заорал. – Почему последние две недели у вас не было ни одной стычки с людьми кардинала? Король вами весьма недоволен. Знаете, что он сегодня сказал мне за завтраком? Он сказал, что у него такое впечатление, будто он зря платит вам зарплату. А вы знаете, что если Король недоволен вами, то он недоволен и мной. А если Король прекратит платить зарплату вам, то прекратит платить и мне. И тогда нам всем с вами придется наниматься на службу кардинала, чтобы улаживать его связи с общественностью. Черт побери! Я не хочу быть PR-шестеркой, господа! И мне кажется, что вы тоже не хотите этого.

      – Не хотим, сенцей! – хором сказали оба мушкетера.

      – Так что ж вы сидите сложа руки? – спросил Лесли Нильсен. – Последний раз вы трое отличились три недели назад, когда закидали Рошфора тухлыми яйцами перед балом-маскарадом. Поздравляю-поздравляю, он выглядел в точности как цыпленок Король тогда долго смеялся, но с тех пор вы вообще никак не отличились!

      – Мы занимались самосовершенствованием, – ответил Портос. – Так что я не думаю, что мы тратили время даром.

      – И в чем же вы себя усовершенствовали? – спросил Лесли Нильсен. – Вы, Арамис, написали еще десяток своих бездарных лирических поэм и мюзиклов? Сколько раз вам говорить, что эту чушь про горбуна и цыганку народ смотреть не будет. А эта песня, которую вы написали вместе с тем англичанином… забыл, как она называлась?

      – «Бэлль», сенцей, – подсказал Арамис.

      – Да, точно, «Бэлль». От этих завываний у моей собаки разболелись зубы, и пришлось вести ее к ветеринару-телепату, который полчаса ее допрашивал, два дня лечил и содрал с меня кучу денег, потому что, как он сказал, «нельзя так издеваться над животным!» – воскликнул Лесли Нильсен. – Я надеюсь, Арамис, вы за последнее время ничего больше такого не сочинили?

      – Никак нет, сенцей, – сказал Арамис.

      – Хоть это радует, – облегченно вздохнул Лесли Нильсен. – А вы, Портос, опять состязались в обжорстве с полком кавалеристов?

      – И я победил, сенцей! – гордо заявил Портос.

      – Оно и видно, – усмехнулся Лесли Нильсен. – И затем вы опять соблазняли старых герцогинь? Сколько же раз