Кенгуру, или Я тебя не понимаю. Полина Полянич

прыть. Когда я её спрашивала об этом, она говорила: вдруг мы ошибаемся и можем незаслуженно оскорбить человека.

      По большому счёту все было неплохо в моём детстве, а потом появился он – Вячеслав Вольдемарович Вейст. Это был новоявленный мамин поклонник, который оказался более упрямым, чем я.

      Славик, так мы его звали в семье, был из поволжских немцев. Однажды мама сказала, что хочет меня познакомить с одним очень хорошим своим приятелем, настойчиво попросила быть с ним повежливей и показать всё своё хорошее воспитание. Мне это сразу не понравилось, но капризничать я давно разучилась, поэтому молча кивнула.

      И вот он пришел к нам – симпатичный, хорошего роста, с холодными глазами и весь какой-то начищенный, просто до тошноты вылизанный сорокалетний мужчина. Мама суетилась в прихожей, встречая гостя, а я сидела в своей комнате.

      – Юлечка, пожалуйста, выйди к нам, – позвала меня мама, и я нехотя покинула свое убежище.

      – Вот, Вячеслав, – смущённо сказала она, мы встретились с ним глазами, и сразу повисло неловкое молчание, потому что мы не понравились друг другу: девочка-подросток с дерзким взглядом и взрослый мужчина, привыкший отдавать команды.

      Я тут же остро ощутила, как неловкость застыла в воздухе, и с тоской подумала, что теперь так будет всегда. И только мама суетилась, что-то наигранно весело говорила, пыталась шутить, но у неё плохо получалось, потому что обманывать она не умела. Мы сели пить чай, но скованность никуда не исчезала, это ж не утренний туман…

      – Юля, что ты хочешь к чаю? – спросила мама стеклянным голосом. – Варенье клубничное или абрикосовое?

      Я молчала, усиливая неловкость.

      – А мне клубничное, пожалуйста, я его просто обожаю, а вот сам варить не умею! – попросил мамин друг, натянуто улыбаясь.

      «А тебя никто не спрашивал», – зло подумала я.

      Вячеслав разглядывал меня, я в ответ демонстративно уставилась на него, в общем, тихого семейного счастья пока не получалось. Мне это надоело, я попрощалась и ушла к Инне учить уроки. Вернулась очень поздно в надежде, что он ушёл, но я ошиблась! Увидев его снова, я разозлилась и хотела сказать что-то резкое про дурное воспитание гостя, но, взглянув на маму, отчётливо прочитала в её глазах страх потерять Славика. Я сдалась. Так мы стали жить втроём.

      Позже я узнала, что чистота – это один из его пунктиков, что он не выносит ни малейшего пятнышка на одежде, ни единой складочки на рубашке или брюках. Обувь должна блестеть как зеркало, а кухня должна быть стерильна, как операционная. Вот и не верь после этого в байки про немцев. Вы представляете, как можно жить с таким мужчиной?

      Правда, очень много домашней работы он делал сам: чистил, убирал и ходил за продуктами. Но самое главное – он очень полюбил маму. И именно за мягкий характер, незлобивость, за её неумение устраивать сцены и скандалы, за тихую, но такую милую сердцу красоту.

      Тогда я этого всего не понимала, но очень хорошо почувствовала в нём сильный мужской характер и упрямство. Я была в седьмом