Катаклизм внутри, Катаклизм снаружи. Ташендаль

какого чёрта он там увидел? Может, осторожно подойти? Или лучше оставаться на месте? Блин, да что там?..

      Взмах рукой, и сержант поднимается в полный рост. Ложная тревога. Лучше отплёвываться от грязи, выстирывать после отбоя уделанную форму, выковыривая из автоматного подсумка куски подсохшей глины, лишь бы каждая тревога была ложной.

      Впереди виднеется электрическое ограждение. Егоза, пущенная поверху, частично помята, в воздухе витает запах палёной резины. У забора лежит какая-то тварь, отдалённо напоминающая бабочку-переростка с размахом крыльев метра в четыре. Чудовище смотрит на приближающихся солдат чёрными бусинками глаз, силится вырвать жирное брюхо из месива почвы, но обугленные крылья бессильно хлопают по лужам.

      Я уже встречал таких. Не самые опасные существа. Слишком заметные, но и с ними лучше держать ухо востро. Прилепятся к жертве тремя погаными хоботками, введут внутрь какой-то разжижающий ткани токсин и высосут внутренности.

      Махнув Пинчуку на покорёженную егозу, Штыков подходит ко мне:

      – Добей эту хреновину, а я пока с начкаром⁶² свяжусь…

      Коротко киваю и делаю несколько шагов к барахтающемуся в грязи монстру, тем не менее, сохраняя безопасную дистанцию. Ублюдку раз плюнуть притвориться раненым, лучше перебдеть. В голове возникает неуютная мысль, что мы с ним не так уж и отличаемся: хлопаем давным-давно сломанными крыльями, взываем к серым небесам, огрызаемся из последних сил, но итог всем этим телодвижениям – грязь.

      Такие же пленники Города, только сидящие по другую сторону ограждения.

      Приклад автомата упирается в плечо. Совместив целик с мушкой, я выжимаю холостой ход спускового крючка…

      – Чёрт тебя задери, Селезнёв, что ты там замер?!

      – Чёрт тебя задери, Селезнёв, что ты там замер?! Не зевай, двигай вперёд!

      Вздрогнув, я обернулся на оклик. Вместо обугленного леса вокруг многоэтажные здания, перемешанные с частными домами и огрызками гаражных кооперативов. Тьма, затаившаяся в щелях между постройками, хищно облизывала морду. Припорошённое снегом чёрное небо безучастно взирало на нас… Оно видело, где начинался клубок Судьбы, и где он заканчивался, и поэтому терпеливо дожидалось неминуемой развязки.

      Вновь и вновь я пытался понять, куда исчезли младший сержант Штыков, очкарик Пинчук и барахтающаяся в грязи бабочка. Почему на мне эта дурацкая жёлтая куртка вместо бронежилета?

      – Иван? – кажется, я узнал голос…

      Линь? Один из спецназовцев, спасших меня от финских солдат, что рыщут по городу, вынюхивая и выискивая что-то… Город… Катаклизм… Забираем оставшихся в живых гражданских и сваливаем отсюда…

      – Я в порядке, просто голова закружилась, – ответил я замершим позади военным и продолжил путь.

      Галлюцинация? Сон наяву? Слишком реально, слишком взаправду, вплоть до тактильных ощущений и запахов. Воспоминание? Если так, то чьё? Почему я не помню этого выхода к сработавшему ограждению? Штыкова,