ПЕС. ШаМаШ БраМиН

спасибо. А там что за здание? – Маша указала на четырехэтажное здание, возвышающееся, над прочими одно и двух этажными постройками квартала.

      – Это здание МВД. Только с тыльной стороны.

      – Да!? – удивилась девушка. – Каждый день проезжаю мимо, по проспекту.

      – Не удивительно. Здания, как и люди, внутренней стороной, отличаются от фасада.

      – М, а сахар есть? – поморщилась Маша, пригубив из кружки.

      Гайанский суетливо метнулся к столу, за припасами. Обернувшись, он снова взглянул на девушку. Она смотрела в окно, подперев голову ладонями. Волосы, собранные на затылке свисали ниже плеч, а сами плечи были устало опущены. Юрий не мог видеть ее лица, но воображение художника подсказывало ему что сейчас, именно в эту секунду, она не уступает в женственности и загадочности изображениям ставшими шедеврами. «Остановись мгновение! – промелькнула в голове. – Ты прекрасна!»

      – Маша! – неожиданно для себя сказал Юрий. – Стань моей женой!

      Девушка пристально на него посмотрела:

      – Зачем?

      – Затем, что ты богиня! – воодушевленно ответил учитель.

      – Хорошо, – просто, даже как-то обыденно, согласилась девушка.

      Гайанский обнял ее, а она приложила голову ему на грудь. Так они простояли очень долго, забыв про кофе, про театр, наблюдая, как весеннее солнце медленно заходит за уродливое здание министерства.

      Потом они спустились в мастерскую. Маша была первой, кому он показывал свои немногочисленные работы.

      – Здесь пыльно, – сказала девушка, попав в алтарь творчества.

      – Все времени нет прибраться, – оправдался Гайанский, с нетерпением и трепетом ожидая ее мнения о работах.

      Она рассеянно оглядела полотна и сухо подытожила:

      – Круто …

      – Тебе нравится?

      – Да, наверно, – нейтрально ответила она, но заметив отчаявшееся выражение лица художника, поспешила добавить. – Я в этом не разбираюсь. Просто, красиво …

      – Да? – обрадовался мужчина

      – Красиво, – улыбнувшись, уточнила девушка, – с точки зрения бухгалтера. Я бы такую повесила в офисе.

      Маша указала на рисунок с огненно красными тюльпанами, изображенных на фоне какой-то демонстрации – силуэты из толпы с плакатами и транспарантами. Перспектива фона была намеренно искажена, и казалось, будто манифестация проходит вдоль стены, на которой растут эти самые тюльпаны. Люди в толпе выглядели грязными, жирными пятнами на девственно алом полотне.

      – «Блошиный смотр», – обрадовался Гайанский. – Дарю! Забирай прямо сейчас.

      – Нет, нет, – поспешила отказаться девушка. – Потом. Сначала у главбуха разрешение спрошу.

      Это был самый счастливый день в его жизни. Остальные дни потускнели, помрачнели и в итоге вовсе исчезли из жизни. И из памяти.

      ***

      Он нажал кнопку звонка. Через минуту, забрякали замки. Маша открыла дверь:

      – А,