Концепты и другие конструкции сознания. Сергей Эрнестович Поляков

они и представляют собой «вещи в себе», тем более что никто не знает, что это такое) и есть психические образы их восприятия, или их репрезентации. Странно, что противоречивость и неясность этих доминирующих в психологической литературе представлений не привлекает к себе внимания исследователей. Например, с одной стороны, считается, что образ восприятия, или перцептивная репрезентация предмета, – это психический феномен. Но тогда, как и все ментальные феномены, он существует в особом психическом пространстве восприятия. С другой стороны, принимается как очевидность, что одновременно с последним вокруг нас существует еще реальное физическое пространство, заполненное предметами (пусть даже они называются «вещами в себе»), которое мы воспринимаем. Сущности удваиваются, при этом не обсуждается, как соотносятся психическое пространство восприятия и физическое предметное пространство[23].

      Я не встречал серьезных возражений психологов против теории И. Канта (1994, с. 205–206) или следующих из нее очевидных выводов о том, что в окружающем мире без человека нет предметов или вещей, а есть лишь нечто называемое «вещами в себе». Только некоторые исследователи задумываются над тем, что «вещь в себе» – это и не вещь вовсе. С. Л. Франк, например, говорит, что понятие трансцендентного предмета, непознаваемой вещи в себе подлежит устранению.

      Сам И. Кант так и не объяснил, что же он понимает под своей «вещью в себе». Э. Шредингер (2000) пишет: «…Кант шокировал нас полным отказом: мы никогда не узнаем абсолютно ничего о его “вещи в себе”» (с. 49).

      Добавлю, что из-за этой недосказанности возникло множество неясностей, сохраняющихся до сих пор. Г. Г. Шпет (2010, с. 116), например, считает «вещь в себе» предметом, а мы постоянно сталкиваемся сейчас в литературе с попытками «удвоения», а то и «утроения» сущностей. Кроме «вещи в себе» и вещи в форме психической репрезентации этой самой «вещи в себе», в окружающем мире появляется и более понятная здравому смыслу третья вещь – предмет. И все же вещь, как можно заключить из теории И. Канта, появляется лишь в сознании человека.

      Повторю, что кантовская «вещь в себе» – это вовсе не предмет, к которому мы привыкли. Это непонятное и почти трансцендентное, то есть недоступное нам никак, кроме как в форме наших же психических репрезентаций, нечто, которое превращается в предмет лишь в процессе взаимодействия с человеческим сознанием и лишь для него. Именно сознание трансформирует в предмет это амодальное, аморфное нечто[24]. Следова-тельно, вне сознания нет предмета, а есть лишь фрагмент кантовской почти трансцендентной «реальности в себе».

      С. Л. Франк (1995, с. 86) пишет, что человеческое сознание не копирует предмет, а «некоторым образом владеет “самим предметом”, объемлет его и включает в себя», «предмет есть особый момент в строении самого сознания». Далее автор (с. 87), однако, высказывает мысль о том, что «сознание включает в себя черту объективности или “предметности”», и предлагает «расширить сознание до пределов всего

23

Впрочем, Б. Рассел (2001а, с. 234–242), например, разделяет физическое и зрительное пространство.

24

Э. Шредингер (2000) упоминает об изумлении, возникающем, «когда выясняется, что наша картина мира “лишена цвета, холодна и нема”. Цвет и звук, тепло и холод являются нашими непосредственными ощущениями; неудивительно, что их не хватает в модели мира, из которого удалена наша собственная ментальная персона» (с. 39).