Рыжая. Ирина Говоруха

задела лампадку, и горячее масло обожгло макушку. Одна из икон опасно накренилась, и сердобольные бабки, всю службу обсуждавшие стоимость калины и суконных бурок на рынке, бросились наперегонки спасать реликвию. Батюшка продолжал гневаться, съедая остатки солнечных лучей. Галя пятилась к двери, но тот не унимался:

      – Вернешься, когда одумаешься. Когда осознаешь разницу между клубом и храмом. Когда…

      Девушка выскочила во двор, едва не наступив на вылизанную дочиста кошку. Березы сжались от страха, соединив ветки в банный веник. Небо, поделенное самолетами на квадраты, нависло сплошным крестом.

      В тот день ей не хватало трех копеек на хваленый всеми «Розыгрыш». Неожиданно за спиной кто-то успокоил:

      – Не волнуйся, я заплачу.

      Галя увидела смазливого рыжего парня в короткой куртке и брюках-клеш.

      – Илья.

      – Галя.

      Они сели рядом и за весь фильм не проронили ни слова. Когда побежали титры, Илья уточнил место учебы девушки, а потом резко направился к выходу.

      На следующий день на большой перемене класс оживленно высыпал на улицу и ахнул. Во дворе на гнедом скакуне величественно гарцевал Галин вчерашний кавалер и кого-то высматривал. Завидев девушку, лихо спешился, придерживая поводья, одернул куртку и достал из-за пазухи лисенка. Как потом оказалось, парень обожал эпатажные выходки на манер Сальвадора Дали. Разгуливал с козленком, ездил на странном автомобиле без крыши, ночевал в поле вместе с цыганами. Мальчишка выглядел совсем юным – лет шестнадцати, не больше, с узким веснушчатым лицом, серыми, чуть косящими глазами и коротким огненным ежиком. Красиво закурил и взглянул на нее чуть затуманено:

      – Хочешь, прокачу?

      – Хочу.

      Помог забраться, пришпорил коня, и из-под копыт брызнули разноцветные лужи. Хвастнуло солнце, и Галя рассмотрела в воздухе радугу, посчитав это хорошим знаком.

      В тот день девушка не вернулась ни к третьему, ни к четвертому уроку. Гарцевала с новым знакомым по малолюдным улицам, обедала в ресторане котлетой по-киевски и болтала о том о сем. У подъезда Илья предупредил:

      – Не водись со мной. Это не закончится добром. И вообще, ты слишком хорошая.

      Галя сглотнула:

      – Не переживай. Я быстро стану плохой.

      Компания собиралась за гаражами. Дальше только кукурузные и подсолнуховые поля. Ребята разжигали костер, горланили под расстроенные гитары блатные песни и выпивали. Курили косяки и коноплю из самодельного бульбулятора. Галя сидела чуть в стороне на обломке кирпича и наблюдала. Илья косил под Высоцкого, старательно старя голос, а потом передавал по кругу бутылку дешевого портвейна. Когда очередь дошла до Гали, снисходительно заметил:

      – Девочка может пропустить. Еще маленькая.

      У Гали недобрым блеском зажглись глаза:

      – Глупости.

      Вырвала из рук бутылку и не остановилась, пока не достала дна.

      На следующий день они уже сидели у костра