Знак палача. Яков Шелль

шизофренией? Перечислить всех до седьмого колена.

      Были ли приводы в полицию? По какому поводу? Все случаи перечислить.

      Занимаетесь ли политической деятельностью? Какой?

      В каких партиях состояли раньше? Перечислить.

      Есть ли у Вас друзья в Америке, перечислить. Назвать имена и адреса.

      Есть ли родственники на Украине? Назвать адреса, явки и пароли.

      Есть ли у Вас женщины (кроме жены)? Перечислить имена, возраст и место жительства.

      Готовы ли Вы оплатить квартплату за год вперед?

      Скрежещете ли во сне зубами?

      Употребляете ли алкоголь? В каком количестве? Литры. Бутылки. Указать.

      Умеете ли манипулировать электрическим счетчиком? Если да, то каким способом.

      Как Вы относитесь к клопам, блохам, тараканам? Смущают?

      Смотрите ли по ночам порно? Возбуждает?

      Как Вы относитесь в Путину? А к Жириновскому? Указать спокойно, «хорошо» или «плохо».

      Яблоко

      На краю небольшой деревушки в нескольких шагах от проселочной пыльной дороги в ряду других стояла старая яблоня; она осталась каким-то чудом в живых; другие ее сверстницы, когда-то посаженные вдоль дороги и дававшие густую тень и сочные красные яблоки всем путникам и всадникам, давно состарились и высохли; от одних сохранились только корявые стволы с жидкой листвой, от других – лишь воспоминания. Но эта старая яблоня была полна сил и еще плодоносила, хотя и не так мощно, как в былые времена. Она была похожа на иных стариков, особенно старух, древних, изможденных, высохших, но бодро ковыляющих по земле, словно время, эта старящая сила, забывает них и, убежав вперед, в изумлении оглядывается и видит все еще плетущегося следом за ним человека…

      Но к этому пригожему теплому осеннему дню на ней оставались немного яблок; многие уже не выдержали собственной спелости и тяжело попадали вниз. Среди оставшихся выделялось одно удивительное яблоко, оно было странным, оно непрерывно глядело на дорогу, словно ждало кого-то, было беспокойно и часто с опаской поглядывало вниз. Но не высоты оно боялось; там, внизу под деревом лежали его товарищи по сезону, опавшие и уже начинавшие гнить; они источали приторный мерзкий дух гнилья. Гниение! Что же может быть отвратительнее? Сгнить, превратиться в бесформенное, жалкое, дурно пахнущее месиво. Нет! Лучше быть съеденным, утолить чей-то голод, доставить кому-нибудь наслаждение! Путника, или всадника, или обоза ждало оно, это удивительное яблоко, поглядывая на дорогу! Того, ради которого оно завязалось, цвело, созревало, наливалось красотой и сладостью! Будто не все равно, как прожить жизнь, для чего жить и как ее завершить. Есть ли разница – упасть и сгнить или быть съеденным, сваренным в желе. Разве жизнь в виде варенья – это жизнь? Продолжение жизни?

      Нет, непременно возвышенно, достойно хотело оно, это странное красивое яблоко, завершить свой вегетационный жизненный путь! Отдать все соки до последней капли, утолить чью-то жажду, насытить путника – в этом оно видело достойное, почетное завершение своей жизни. Радостной, мученической смертью хотело оно подвести под ней черту.