Качалка. Леонид Овтин

Нет?!

      – Вообще-то, да, – не сразу ответил Яшка. А сам подумал: легко тебе, товарищ пенсионер, вот так рассуждать, получая зарплату, которая раза в полтора больше зарплаты рабочего, и которую ты не очень-то и заслуживаешь, и получая пенсию, которая тоже заметно больше той, что будет у меня – рабочего, который разбирается в своей работе куда получше тебя!

      – Вообще-то, да, – с легкой издевкой передразнил Кузьмич, разрезая сардельку на кусочки. – Ну, так в чем вопрос тогда?

      – Ну, хотелось бы, сам понимаешь, Кузьмич, стимула!..

      – А че, стимул – бабло? Ты вот слесарь, можно сказать, от бога, – за бабло, что-ли?

      – В том и дело, товарищ механик, что слесарь я – по интересу. А участвовать, где нашему высокому начальству надо, надо за бабло. А все эти первые места, грамоты, душевнушающие похвалы – пусть он себе их засунет в…

      – Ну-ну! – Главный механик жестким жестом прервал рабочего. – Ты убиваешь два зайца, когда участвуешь. Ты стимулируешь весь коллектив заниматься здоровым делом и ты же, елопень двуличный, помогаешь всем, кто организовывает спартакиаду…

      – Зарабатывать вот это растреклятое бабло! Извините, товарищ механик, что нагло перебиваю! – Яков вскочил со стула, не глядя на механика, буркнул: Я не участвую!

      У самого входа слесарь резко обернулся, холодно бросил недоумевающему шефу: – А елопень, Кузьмич, не может быть двуличным. Кстати!

      7

      – Ванго! К ноге!

      Услышав властный крик хозяина, Вэйж Ванг встрепенулся, чуть не выронил ноутбук, который держал на коленях. Чуть ни бегом вышел из комнатки.

      – Да, Аскольд… – Китаец с привычным благоговением сомкнул ладони перед лицом, сделал полуприсед.

      – Сэнсэй, – бодибилдер с деланым сочувствием подошел к домработнику, положил ему руку на плечо, другой рукой указал на Мишку Манцурова, сидящего в кресле с баночкой пива, который тщетно пытался подавить приступ смеха. – Гляди-ка, даже вот такому сверх-серьезному человеку с тебя ржать хочется. Че ты все время кланяешься?

      – Я – обслуга. Это – мое приветствие. Уважение к хозяину.

      – Ты у меня уже больше года, Ванго. Если бы ты меня не уважал, честное-пионерское, я бы тебя прогнал. Не из дома. Из страны на хрен бы выгнал.

      Китаец бросил на Аскольда недобрый взгляд, но сразу же радушно улыбнулся, часто закивал: – Да, это вполне. Вполне. Влияние у вас есть.

      – Вот здесь ты прав, – бодибилдер тепло обнял слугу, с прищуром посмотрел на Мишку: – Вот, видишь, даже Михаэль не смеется. В общем, Сэнсэй, не в службу, а в дружбу, нам еще по такому же чайку и свои травяные лепешки сваргань, штучки по три. Блин, с ними так хорошо тортики идут, если бы ты знал, Ванго.

      – Аскольд, тортики с лепешками, а еще много-много чая! – китаец тяжело покачал головой.

      – Да, – с притворным сожалением промычал Аскольд. – Не к добру это. Верю, старина Сэнсэй, верю. Но я ведь сам тебя прошу. Верно?.. Верно. Ну, вот, сготовь, пожалуйста. Начиная с завтра умеряю аппетит. Бросаю коньяк… Чего лыбишься? Да, не на долго. Но бросаю. Честное-пионерское…