Фантазии во сне и наяву. Повести и рассказы. Валентина Нестерова

любила задержаться в прихожей.

      Ей казалось: у порога живёт неопределённость, из которой можно выудить новый сюжет, сплести настроение, сотворить мечту, а значит, нельзя торопиться…

      Но и медлить больше…

      – Кажется, мы боимся? – уткнулась она в плечо Игоря.

      – Чего? – потерял дыхание он.

      – Маша говорила: легко снять одежду, трудно душу раздеть…

      – Мне кажется, мы и так всё друг про друга поняли…

      – Тогда, пить чай!

      – С пирогом!

      Игорь включил электрический чайник, пока он закипал, умудрился рассказать о своём закулисном детстве.

      – Театр – вот настоящая жизнь, думал я. Мама с папой на репетицию, на спектакль, я с ними. В выходные я дома актёр. От лица разных героев беседовал с Богом. Много чего просил у него, а однажды, натянул юбку, повязал платок, и топнул ногой: сам стать Богом хочу! От волненья, наверно, в глазах поплыло, почудилось: Спаситель с иконы показал мне язык. Я испугался. Бог не золотая рыбка, ты не жадная старуха, а реальная жизнь – искусство любви, которое, если овладеет массами, спасёт мир, запомни это, сын! – в макушку поцеловал меня отец. С тех пор, чуть, что не так, почешу голову, и…

      – А мне достались: убийство отца, бегство матери, мольберт, – замерла над чашкой золотистого чая Лера.

      – И волшебная смола! Я готов! – подложил на её блюдце ещё кусок пирога Игорь.

      – К чему готов? – удивилась она.

      – К тому, что ты напишешь мой портрет, и он заговорит, – охотно объяснил он.

      – Не смешно! – ухватившись за старинные щипцы, стала механически выуживать из прабабушкиной сахарницы и без счёта перекладывать рафинад в свою чашку Лера.

      – А ты не сдавайся! – перехватил её руку Игорь.

      – Что, прямо сейчас?

      – А чего тянуть?

      – Предупреждаю: когда рисую, я пою, – тоном, не обещающим ничего хорошего, предупредила Валерия.

      – Главное, не забудь руки помыть, – проигнорировал угрозу Игорь.

      – Тогда иди в студию, а я сейчас…

      Соседняя с кухней комната, которую Валерия окрестила студией, больше походила на тесную келью: стеллаж с красками, полки с альбомами, папками.

      На стене в простенькой рамке висел «портрет» волшебного куста.

      Игорь сразу узнал в нём увиденного по Скайпу американского собрата.

      Подошёл впритык.

      Чуть не лизнул налитые соком жемчужно-алые ягоды.

      Справиться с импульсивным, детским желанием помогло ощущение, будто отец Валерии откуда-то сверху, из небытия произнёс: ягоды созрели, скоро прольются миром, моя дочь узнает, что такое вдохновение…

      – Понял, – отступил Игорь.

      Огляделся в поисках чего-то… несомненно! материалистически реального.

      В центре комнаты молча, даже как-то покорно стоял мольберт.

      – Ты с кем разговариваешь? – демонстрируя чистые пальцы, зашла в мастерскую Валерия.

      – Ни с кем, сам с собой, в образ вхожу, – скрестив на груди руки, проиллюстрировал ответ Игорь. – Могу Наполеона