Метаморфоза. Декалогия «Гравитация жизни». Жанна Швыдкая

как своих, то получался один, и этим человеком как раз и был тот самый дяденька с машиной кирпича в институте. В моём представлении начальник – это как директор, только чуть-чуть поменьше, а директор – это уже почти как бог, который слеплен из другого теста, живёт в другом мире, имеет большие связи, и подчиняться ему следует беспрекословно. В его власти казнить или миловать, взять меня на работу или нет. Именно поэтому я так волновалась перед этой встречей, повторно перекрашивая стрелки под глазами и до запаха гари завивая волосы плойкой. Я хотела понравиться. Я очень хотела быть хорошей девочкой, чтобы меня взяли, чтобы я осталась жить в Киеве и надо мной больше не висел ужас возвращения в Канев.

      Под дверью, обтянутой коричневым дерматином, пришпиленным гвоздями с золотистыми шляпками, стояло человек пять. Теребя белые картонные папки с матерчатыми завязками, они о чём-то полушёпотом переговаривались. Оставив меня в конце очереди, тётя Женя заглянула за дверь, откуда буквально через несколько минут вышли две женщины, одна из которых сразу же пригласила нас. Поздоровавшись, я присела на край стула и посмотрела на ухоженную даму средних лет за массивным столом с молочно-белым телефонным аппаратом, какие, наверное, были в самом Кремле, и широкой подставкой для ручек из зелёного гладкого камня с тёмными прожилками. Именно за таким столом в моём представлении и должен работать директор, и мне очень захотелось оказаться однажды по ту сторону стола. В этот самый момент я услышала вопрос: «Как дела?» и засмущалась так, что не могла произнести и слова. Мне казалось, что женщина за столом напротив видит меня насквозь, знает все мои проделки и уж тем более знает о том, что я не поступила в институт. От стыда мои щёки запылали ещё жарче, глаза наполнились слезами, и от жалости к себе я едва не заплакала. «Я поступала в институт, но недобрала одного балла. Меня просто “срезали”» – начала оправдываться я, но женщина за столом напротив тут же уточнила: «Что собираешься делать?» – «Хочу годик поработать, позанимаюсь с репетитором, и снова буду поступать», – совладав наконец с собой, ответила я. «Раньше работала? Чем приходилось заниматься?» – спросила она, не отрываясь от заполнения какого-то бланка. Я с готовностью начала рассказывать об огородах в селе, о работе в полях и на колхозной ферме и о том, как сортировала клубнику на плодоовощном заводе в Каневе. «С математикой у тебя как?» – поинтересовалась она. «В школе было “пять”!» – уверенно ответила я, протягивая в качестве доказательства аттестат о среднем образовании. Быстро записав что-то в бланк, женщина передала его мне и отправила в соседнюю комнату оформлять документы. Так у меня появилась работа, но самое главное – впервые в жизни мне встретился человек, который отнёсся ко мне как к равноправному взрослому, который не читал нотаций, не навязывал свою точку зрения, а быстро и без лишних слов помог. Я очень хотела считать Елену Григорьевну своим другом, но не смела – ведь я была безмерно ей обязана, к тому же высокая