Метаморфоза. Декалогия «Гравитация жизни». Жанна Швыдкая

взглядов, колких словечек, едкого шушуканья за спиной. Я стала идеальной мишенью. Я ощущала себя голой посреди огромной площади. Вот-вот подо мной запылает костёр из общественного мнения, на котором меня сожгут.

      Для меня, как и для моих родителей, мнение окружающих было всегда превыше всего. В селе, где все друг у друга на виду, где каждый знает, что сосед ест, с кем спит и у кого огород сорняками зарос, мнение живущих рядом людей играло своеобразную роль судьи, становясь локальным мерилом добра и зла. Пока человек действовал в границах существующих в данном обществе норм, на фоне других ничем особо не выделялся, ел то, что едят все, пил не больше других, воровал в меру, работал наравне со всеми, вовремя женился и умер в положенный час – до тех пор он оставался понятным и безопасным, он был своим. Но стоило кому-то выделиться, обособиться или оступиться – несчастный тут же попадал в жернова общественного мнения, которое его препарировало, разбирало до мельчайших косточек, перемывало их, перетряхивало и перемалывало в муку, чтобы, не дай бог, никакая подробность не осталась незамеченной.

      С самого детства меня учили жить с оглядкой на других. «Что люди скажут?» или «Что соседи подумают?» раздавалось так же часто, как и кудахтанье куриц во дворе. Отпуская меня на улицу гулять, бабушка всегда наказывала вернуться в оговорённый час, а то люди не дай бог подумают, что она плохая бабушка и не следит за внучкой. Застав свою подружку за обедом, я не могла вместе с ней сесть за стол, чтобы не подумали, что бабушка меня не кормит. Убрать огороды в страду надо было непременно первыми, чтобы люди не сказали, что наша семья ленивая. Меня учили держать своё мнение при себе, не высовываться, не выделяться, быть как все, дабы кто-нибудь что-нибудь плохое обо мне, а заодно и обо всех моих родственниках не подумал. Моя жизнь состояла из решений родителей, опирающихся на мнение этих самых окружающих. Я надевала исключительно то платье, которое нравилось моей маме, но такое, чтобы её ребёнок выглядел не хуже других. Я подметала двор лишь потому, чтобы соседи не подумали, что здесь живут грязнули. Я училась на «отлично» лишь для того, чтобы родители хвалили, бабушки гордились и давали за это деньги и сладости. Я говорила то, что хотели слышать мои близкие, поступала так, как одобряли окружающие, думала так, как учили меня в школе, видела мир таким, каким его показывал телевизор. Моё мнение никто и никогда не спрашивал. Меня как личности не существовало. Моё «Я» так и не смогло развиться, пребывая в состоянии задушенного мнением окружающих эмбриона. Так воспитывали меня, так воспитывали моих родителей, моих бабушек, прабабушек моих бабушек – так было всегда, словно каждый член нашей семьи, а заодно и все люди нашего села и городка приходили в этот мир исключительно с одной целью: подстраиваться под окружающих. Взрослея, я продолжала пребывать в каркасе заданных с детства установок, и переменой места жительства избавиться от них было невозможно.

      От себя не убежишь, но тогда я этого ещё не знала. Размышляя