Хроники Кан'Родана. Семья «ночной песни». Александр Иванович Кох

время он привык к постоянным подколкам от товарищей касательно своего возраста, поэтому теперь уже научился относиться к ним, как к шуткам.

      – Аа, это ты тут взрослый? Молодеешь, молодеешь же в обществе молоденьких девушек, педофил недоделанный. – спокойно сказал ему Лео, слегка посмеиваясь.

      – От педофила слышу. Не ты ли полгода за девчушкой тринадцати лет бегал? – спросил его Гельвих, уже взяв в свои руки, на которых был ясно виден отпечаток тяжёлых работ.

      Гельвих до сих пор помнил те дни, что он проводил в шахте: когда он уже не мог заниматься охотой на волков, а деньги, необходимые на лекарства, требовались постоянно, он решил пойти в место, где каждый человек был на вес золота: шахта. Только почему, он узнал слишком поздно, когда с ним подписали контракт на полгода работы.

      Люди здесь умирали телегами: каждый день собирались конвои по несколько телег, вывозившие тела в леса, где их выкидывали волкам на растерзание. А контракты подписывались для того, чтобы люди, увидев всё это не пожелали сбежать на второй или третий день работ.

      Воздух внутри тоннелей был невероятно тяжёлый: он словно сжимал твои лёгкие, не давая им полностью наполниться свежим воздухом, невыносимая духота, от которой кружилась голова и свет, столь тусклый, что легче было бы наверное работать в темноте, когда глаза привыкнут к ней.

      Даже с таким светом, который должен был помочь, многие слепли, выходя из шахт: здесь были невероятно длинные смены: в любой другой шахте каждый работал по 8 часов, после чего выходил наверх, однако, в «Железном молоте» ты мог провести под землёй несколько дней, отчего солнечный свет становился для тебя сродни раскалённых спиц прямо в глаза.

      Их спасало лишь одно: знакомство со стражей, к которой часто обращались с жалобами на эту шахту, а она получала свою пачку Сгин и делала вид, словно ничего и не произошло.

      Там он проработал полгода, которые, вероятно, состарили его на несколько лет. На деле же ему сейчас было всего 22 года, однако, никто не давал ему моложе 25.

      «Но это не меняло того факта, что Хейс, Ванесса, да все в этой группе – мелкотня, которая смеет мной командовать» – тут же эхом пронеслось у него в голове.

      XII

      Гельвих со всей силы бил киркой по блестящей жиле, откалывая от неё кусок за куском,  которые падали прямо ему под ноги. Эхо каждого удара проносилось по всему тоннелю, переплетаясь с каждым другим звуком, отчего по тоннелю шёл словно странный, ощутимый всеми костями тела гул. Он проникал внутрь, оставляя следом за собой противную вибрацию, что вызывала странные чувства, чем-то похожие на удар, но очень слабый.

      Первые дни Гельвих сильно пугался его, потом он лишь раздражал его, а теперь – он уже и привык к нему, словно без него он никогда и не жил. Настолько они приелись его слуху, в связи с чем каждый день на поверхности – был одновременно и радостью, и проклятием, что он ожидал и принимал с нескончаемой радостью: голова не выдерживала без знакомой вибрации и звуков ударов, однако, расслабление мышц сильно радовало его,