Волшебная подруга пирата. Пленники подводного царства. Натали Якобсон

остолбенел, но сеть не выронил. И рыба-монстр вдруг заговорила с ним человеческим языком. Она то требовала отпустить ее, то проклинала, поймавших ее рыбаков, угрожала, что нашлет неизлечимые болезни на всех их детей и на все поселение на берегу, а потом она запела таким жутким похожим на гудение труб голосом, что у моряков кровь пошла из ушей.

      Рион обернулся. Его старшие товарищи стали напоминать сомнамбул. От пения рыбы у них закатились белки глаз, и явно помутился рассудок. Но самого Риона пение рыбы не задело. Он все еще ясно мыслил, и не истекал кровью из ушей.

      – Отпусти меня! – взмолилась жуткая рыбина. – Иначе я доложу о твоем проступке самому морскому царю. Тогда он явится наказать тебя лично. Ведь я у него на особом счету.

      Что за морской царь?! Разве в море есть царь? Рион видел там одни белые барашки бегущих волн и бескрайний горизонт. Море пусто, не считая воды и рыб. Только вот с каких пор рыбы научились говорить? Может, ему все это сниться. Но тогда почему так больно держать сеть, будто она железо, раскаленное до красна, а он сжимает его в кузне голыми руками.

      – Отпусти! – теперь уже уродливая семиголовая рыбина требовала, а не молила. – Исполню любую твою прихоть за это. Могу даже представить тебя подводному царю. Ведь об этом мечтает твоя мать с тех пор, как нашла ларец, подаренный сельком, на этом берегу.

      – Моя мать давно больна и ни о чем кроме исцеления не мечтает.

      – Ну, исцелить ее я не могу, – семь страшных трехглазых голов хитро сощурились. – Тех, кто болен любовью к сверхъестественным существам, не исцелить.

      – Но моя мать не безумна, что бы там о ней не говорили местные деревенщины. Она не воображает себе никаких морских царей.

      – Да что ты? – семиглавая тварь хитро сощурилась. – А ты знаешь, юнец, что у морского царя есть прекрасные дочери. Целая стая.

      – Прекрасные, как ты?

      Различив сарказм в его голосе, рыбина жутко расхохоталась семью ртами, которых вдруг тоже оказалось больше, чем семь. Рыбаки за спиной Риона от этого смеха будто удар по голове получили. Мальчик краем глаза заметил, что они падают на колени прямо на мокрый песок и начинают руками и ногами чертить на побережье какие-то жуткие символы. Люди стали напоминать каракатиц.

      – Верни им разум! – потребовал Рион.

      – С чего ты решил, что это я? Вдруг они сами повредились рассудком от моего вида. У людей такой слабый ум. Стоит им засмотреться на кого-то из моих сородичей, и они становится совсем сумасшедшими.

      Символы на песке складывались в сеть, пока рыба заговаривала ему зубы. Рион вздрогнул.

      – Ты колдуешь! – догадался он. Для мальчика, который не верил в колдовство, это было настоящее открытие.

      Рыбина хитро соскалилась множеством ртов, выпучилась на Риона всеми своими глазами. Их взгляд проникал в мозг и пытался надавить на мысли, но мальчик все равно не выпускал сеть.

      – А ты