Кошки умирают в одиночестве. Анна Георгиевна Ним

как от удара, Том проснулся. Некоторое время он лежал в темноте и отрешенно пытался вспомнить, что за вопрос задавали ему во сне. Вопрос этот казался чрезвычайно важным, но он не мог ничего припомнить. В отчаянии он подумал, что чем больше времени проходит и чем больше усилий прикладывает, тем меньше деталей сна он может припомнить. С течением времени образы из сна становились все более размытыми.

      Уснуть он больше не смог, поскольку перед глазами все время вставали те злополучные записи. Вяло текущие мысли кружились в голове, все время путались, перескакивая с одного на другое, и никак не хотели упорядочиваться.

      Постепенно мысли от обнаруженных им досье сменились размышлениями о его собственной жизни, и он в который раз попытался вспомнить, как попал в школу. И в который раз не смог.

      Воспоминания о детстве были отрывочные. Одни тренировки, лекции и всяческие занятия. Они никогда не спрашивали, почему они учатся там. Том только помнил внушаемую им мысль, что учиться в их школе – очень и очень престижно, что они были специально избраны, что они лучше всех других. Правда, то, каким, собственно, образом их избрали, никогда не упоминалось.

      В какой-то момент Тому мучительно захотелось поделиться с кем-нибудь своими мыслями по поводу найденных досье в том особняке – но с кем? Он повернул голову и, чуть прищурившись, вгляделся в силуэты лежащих на соседних койках людей. Слева лежал Джейсон, чуть дальше – Лестер. Оба не двигались, и Том гадал, спали ли они.

      Он вновь спросил себя, что именно произошло в его отсутствие в особняке, ведь Том впервые в жизни видел Джейсона в настолько мрачном расположении духа.

      Разбудить, что ли?

      Том почти сразу же отмел эту мысль. Он никогда не был по-настоящему близок ни с кем из ребят, не дружил с ними, даже более того – сторонился их. Поэтому он не мог бы поручиться, что все, что он скажет, останется между ними. К тому же Том прекрасно понимал, что, если то, что его волновало, вдруг дойдет до старшего офицерского состава, вряд ли это их обрадует. Ведь сам Том во время своей короткой беседы с Макинтошем умолчал обо всем, что произошло на втором этаже. Ему самому не хотелось лишних проблем, особенно учитывая, что он и сам не знал, есть ли что-то важное в тех треклятых досье или нет. Пусть это и не давало ему покоя.

      Вот уже некоторое время его мучила тревога; какая-то мысль постоянно вертелась в его голове, назойливо выпячивалась и сразу же исчезала, словно издеваясь над ним; и он никак не мог ее, эту самую мысль, ухватить. Каждый раз она ускользала от него, когда ему казалось, что он вот-вот поймет, в чем же, собственно, дело. Будто картинка на краю сознания, виденная раз в жизни в течение пары секунд, после чего ты не можешь припомнить ни изображение, ни суть. Только неясный силуэт, расплывчатый, увиденный словно сквозь толщу воды. Единственное, в чем он был почему-то уверен, так это в том, что эта возрастающая тревога неким непостижимым образом связывалась с теми досье.

      Остатки сна вконец улетучились. Том сел на кровати и, тряхнув головой,