Белый цветок. Николай Старообрядцев

Меня охватила озлобленность. Я корил себя, что зашёл далеко и теперь, возвращаясь назад, должен буду усилить внимание за тем, что скопилось вокруг, это значит: искать знакомые улицы, постройки, предметы, приметы – обычный досуг следопыта, презревшего чистую мысль. Я сел прямо на тротуаре и голову прислонил к прохладной трубе, растущей из-под земли и врастающей в стену. И прохлада вспотевшей трубы погрузила меня в гипнотический транс. Я прозрел. Я смотрел сквозь стены и землю. Ни одна пылинка, ни одна корпускула или частица эфира не могли теперь скрыться от моего всепостигающего взгляда – взора разума, раскрывшегося чудовищным внепространственным и вневременным инструментом, способным в один миг разобрать и собрать весь механизм мироздания. Я увидел, как раскалённые реакторы секретной ядерной станции пульсируют в глубинах земли, прямо под городом. Они заставляют светиться галогенные вывески ночных ресторанов и раскачивают уличные фонари. Излучения этих реакторов творят безобразия в городе. Каменные стены покрываются мириадами трещин, незаметных невооружённому глазу, конструкции из металла ржавеют и разрушаются, картины выпадают из рам. Побелка сыплется с потолков и через открытые рты забивается в лёгкие. Листы бумаги желтеют и покрываются пылью. Насекомые и деревья атонально кричат. Постройки уходят в размягчённую почву. Сдавленные землёй и камнями трещат гробы, выдавливая из своих чёрных внутренностей отравляющий сок разложения. Великий раздор терзает недра земли.

      Я должен идти к губернатору и всё рассказать. Рассказать о подземных реакторах. Но почему он не знает, а если знает, то почему бездействует до сих пор? Ему не осмелились доложить? Или он сам в этом замешан? Или боится? Я должен идти. Только я смогу расставить всё по местам, восстановить справедливость, дать человечеству благоденствие и покой. Для этого я был послан. И вот я вхожу во дворец губернатора. Меня окружает свора лакеев – продажные политики и чиновники-казнокрады, призванные к власти за свою беспринципность и пристрастие к опиуму человеческой крови. Я вижу их насквозь – и они это чувствуют. Я вижу трусливое сокращение кишок в их заплывших жиром телах. Они боятся меня и потому не смеют приблизиться. Они вьются вокруг, подкрадываются сзади, следуют неотступно за мной, пока я твёрдым шагом иду в направлении тронного зала. Я открываю дверь и вхожу. Сводчатые потолки, мраморные колонны, золотое убранство. Я впечатлён. Но где губернатор? На губернаторском троне лежит старая зимняя шапка-ушанка. «Где губернатор?!» – я вопию. Чиновники расступаются перед шапкой. И тут я всё вспоминаю. Это моя шапка, которую я потерял прошлой зимой. Я хотел скатиться с ледяной горки, но горка была сделана в расчёте на маленьких, и когда я влез на неё, то упал и ударился головой о ком затвердевшего снега. Шапка слетела с моей головы, кровь хлынула носом. Я зарыдал, зажал нос шерстяной рукавицей и бросился прочь, скрываясь от насмешек детишек, которые с гиканьем принялись швырять мне во след