Тусклый свет. Владимир Каннин

деменцию, но какое-то внутреннее шестое чувство подсказывало художнику в душе и снаружи, что не все так просто. Пока свое время коротал в раздумьях, она уткнулась своими очами в одну точку, и не сводила взгляда очень и очень долго.

      – Куда смотрите? – поинтересовался Бельский – Что там?

      – Поможешь мне еще раз? – спросила незнакомка. Она почувствовала, что он поможет, и что ему можно верить.

      – Конечно! – еще не узнав самой сути вопроса, быстро согласился. – Что нужно?

      Она посмотрела себе под ноги, потом на колени, на бедра, и наконец – на лонное сочленение.

      – Хочу того…

      Чего конкретно – Александр не вразумил. Вроде бы втерся в доверие, смотрит на определенную часть тела, да еще и взглядом уткнулась в тот угол, где меньше всего бывало людей. Быстро все произошло, но Александр не спешил торопить события.

      – Понимаете, мы мало знакомы. Вы очень красивая девушка, отрицать этого не стоит, но…

      Девушка сначала улыбнулась, а потом гневно бросила:

      – Совсем дурак? Нужду хочу справить. Пописать мне надо. Прикроешь?

      – Вы в этом плане? Ох… – облегченно выдохнул он. – Хорошо, но точно туда? – Они вместе посмотрели в одну точку. – Можно обойти больницу, и там уже отыщется более подходящий для этого угол.

      – Пока будем обходить, обосусь, нахер, – бросила она, себя не контролируя. – Давай здесь, и прямо сейчас.

      – Ваше право. Как скажите.

      Александр, без зазрения совести, пошел вместе с ней в указанный угол. Но если он ступал уверенно и прямо, то она шла медленно, колыхаясь из стороны в сторону.

      – Удобно тебе? Нашла нужный угол и ракурс? – он повернул свое туловище к ней.

      – Не оборачивайся! – громко выкрикнула девушка, забившись в заброшенный угол. Продолжая со всем напором делать то, ради чего остановились, душевно у него спросила: – Никогда еще не приходилось для этого дела слышать подобные словечки. Почему так странно разговариваешь?

      – Все говорят, что я странный, – спокойно ответил человек, которого считали не от мира сего.

      – Но ты очень красивый.

      Он постарался посмотреть на нее, поблагодарить в глаза за комплимент, к которому остался равнодушен, поскольку мужчину, считал он, красит все на свете, но только не красота, но она снова, вооружившись громким криком, сделать этого не дала.

      – Разве странный не может быть красивым? – спросил он, отвернувшись

      – Порою странность – величайшая и единственная окраса человека. Мне нормальные личности никогда не нравились. Норма не может подкупать, – ответила она, оставаясь позади.

      – Мы так и будем здесь стоять, и говорить на подобные темы?

      – Что, «менты»? – испугалась она.

      – Успокойся, все тихо.

      Бельский начал испытывать некий дискомфорт. Наконец постыдное действие на виду у всех окончилось. Он этого не видел, он все слышал. Напор, который вначале его заставил приятно вздрогнуть, становился все тише, все слабее. Он обернулся к ней, и в отличие от предыдущих попыток, она уже не кричала.