Маятник Фуко. Умберто Эко

он был вчера вечером. Предлагал рукопись. Извините, проблема издательской этики. Если можете объяснить…

      Несколько секунд он молча слушал, потом поднял глаза, бледнея: – Полковника убили или вроде того… – Затем вернулся к собеседнику: – Извините, это я Казобону, консультанту, он вчера был при разговоре… Да, полковник Арденти предлагал исследование, мне оно показалось довольно надуманным, о поиске мнимых сокровищ тамплиеров. Тамплиеры – средневековый рыцарский орден…

      Он невольно загородил микрофон для конфиденциальности, но, встретясь со мной глазами, отвел руку. Тон его был неуверенный. – Нет, комиссар Де Анджелис. Этот господин только собирался писать книгу. Ничего определенного… Что? Вместе с ним, оба? Прямо сейчас? Ладно, говорите адрес.

      Затем он повесил трубку и несколько секунд барабанил пальцами по столу.

      – Вот что, Казобон, вы должны меня извинить, я не подумавши ввязал и вас в эту историю. Просто от неожиданности. Комиссар полиции Де Анджелис. Вроде бы этот полковник жил в пансионе, и кто-то утверждает, что видел его ночью в состоянии трупа…

      – Утверждает? А что комиссар – не знает?

      – Да, это странно, но комиссар не знает. Якобы нашли в его блокноте мои координаты и запись о встрече. Кажется, их единственный след. Поздравляю. Надо ехать.

      Мы позвонили такси. В машине Бельбо взял меня за локоть: – Казобон, скорее всего это совпадение. Но в любом случае… в нашей деревне не любят называть имена. Помню одно рождественское представление на диалекте – волхвы спрашивают у пастуха, как зовут его хозяина. Он говорит: Джелиндо. В каждой пьемонтской деревне таких Джелиндо не меньше ста. Ну ладно. Когда хозяин узнает, что батрак сказал волхвам его имя, он колотит батрака и приговаривает: помни, каналья, имя нельзя открывать кому попало… Наверное, лучше не забивать комиссару голову. Если вы не возражаете, полковник ничего нам не говорил ни об Ингольфе, ни о послании из Провэна.

      – Чтобы с нами не произошла тоже маленькая неприятность, – подхватил я, стараясь улыбнуться.

      – Повторяю: чистая глупость с моей стороны. Но от некоторых вещей лучше быть подальше.

      Я сказал, что согласен, но в глубине души волновался. Как ни крути, я учился в университете, время от времени участвовал в демонстрациях. Входить в отношения с полицией мне не улыбалось. Мы доехали до пансиона, не первой категории и далеко от центра. Нам сразу показали квартиру. Там номера назывались квартирами. На лестнице полиция. Поднялись в номер двадцать семь (два плюс семь – девять, автоматически отметил я). Спальня, коридор со столиком, угол для готовки, душевая без занавески, дверь была полуприкрыта, так что не видно, есть ли биде, но в подобных местах биде, вероятно, это первое и единственное удобство, которого требуют все клиенты. Обстановка жалкая, личных вещей мало, все перекопано и перевернуто – кто-то вывалил вещи в спешке из шкафов и чемоданов. Может быть, те же полицейские. Их, как в униформе, так и в штатском, я насчитал человек десять.

      Навстречу нам двинулся достаточно молодой мужчина с достаточно длинными волосами. – Де Анджелис. Доктор Бельбо? Доктор Казобон?

      – Я