Против течения. Лариса Олеговна Шкатула

Сыр выпал… Оскорбление забылось.

      Итак, воспоминание о вчерашнем дне. Я вернулась из магазина около одиннадцати утра, а сынок мой всё ещё спал. В нашей спальне – днём она же гостиная – Иван лёжа смотрел спортивный канал, так что я смогла без помех надеть всё купленное в спорттоварах и налюбоваться собой в зеркало ванной. Красавица! Я прошла в коридор, посмотрела в зеркало там. Костюм скрывал все недостатки моей фигуры. Может, так мне и ходить? На работу, в гости… Шутка!

      В общем, я стояла перед зеркалом, одетая в спортивный костюм и рассуждала. Безжалостно по отношению к самой себе. Теперь я только этим и занималась.

      В какой-то момент мне захотелось тут же взять и побежать, но мой внутренний голос отчего-то сопротивлялся и всё повторял: «Завтра, голубушка, завтра!»

      В это время проснулся мой сын. Вышел в туалет. Вначале не обратил на мой прикид никакого внимания, – я стояла в дверях на выходе из коридора, а на обратном пути заметил:

      – Бегать собралась?

      И всё. Пошел досыпать. У него это получалось легко. Наверное, как у всех молодых. Пошутил, но в сказанном не усомнился. Он не удивился даже тому, что мать собралась бегать. Можно подумать, что Алёшка постоянно видит меня бегающей…

      Впрочем, в таком случае можно за себя и порадоваться. Мой сын считает свою мать на всё способной.

      Тут зазвонил телефон. Я машинально взглянула на часы – двенадцатый час. И услышала в трубке голос старшего сына.

      – Мама, ну как у вас дела?

      – Представь себе, – легкомысленным тоном ответила я. – Дома сплошное сонное царство.

      – Я догадываюсь… А у тебя ничего не случилось?

      Совсем недавно я рассуждала на тему: мы с младшим сыном – друзья, а старший…. Вроде, он весь в своей семье, как отрезанный ломоть. Но нет, звонит с утра пораньше, – в двенадцатом часу, – интересуется, как дела у мамы.

      – А почему ты об этом спрашиваешь?

      – Ты вчера была грустная… Как будто услышала о чём-то неприятном и изо всех сил старалась об этом забыть. Когда мы выходили из зала, ты показалась мне такой одинокой, я хотел подойти, но Катя сказала, что, возможно, тебе просто нужно подумать.

      Слова сына что-то сдвинули у меня в душе, в которой именно со вчерашнего дня стал намерзать какой-то ледяной ком. Я старалась его не замечать, решила заняться собой, но это решение пришло извне. Обрадовавшись суматохе, которую сама же и устроила, я решила окунуться в неё с головой, холода испугавшись. Казалось, попытайся его растопить, станет только хуже. Останется то же одиночество, только разбавленное талой водой.

      – Знаешь, сынок, я вдруг почувствовала себя…

      – Старой? – в лоб спросил он.

      Вот так всегда. Саше не хватает дипломатичности Алёшки. Тот подбирает слова, старается сказать что-нибудь приятное, а этот тычет в самое больное место.

      – Ну, и старой тоже.

      Чего я на Саньку обижаюсь? Разве в его возрасте я сама не была такой? Надо сказать, что мой муж Иван немало потратил сил на то, чтобы