Против течения. Лариса Олеговна Шкатула

её в своей квартире прописали. Сами уехали, можно сказать, в неизвестность, а тётя из провинциалки превратилась в ленинградку.

      Но, кажется, я отвлеклась. Так вот, наша рабочая окраина способствовала развитию совсем не того характера, который сформировался у меня к восемнадцати годам.

      Прежде всего, уже в первом классе я знала всё. К примеру, откуда дети берутся. А уже в четвертом классе в моем «багаже» было несколько неприличных анекдотов и залихватских частушек с отдельными матерными словами.

      В шестом классе я страшно потешалась над своей одноклассницей Наташкой, которая уверяла меня, будто её родная тётка ходила в общую баню, там села на скамейку, не подстелив под себя полотенце, и… забеременела!

      – Ну, ты наивная!

      – Мне так мама сказала, – утверждала со слезами Наташка, – а разве мама может обманывать?!

      Пришлось мне отступить, потому что мама и в самом деле обманывать не могла, и я, было, подумала, а вдруг у них какой-то особый случай произошёл с теткой, наукой не объяснённый? Даже хотела Наташке анекдот на эту тему рассказать – уже тогда я была спец по анекдотам. В нём один мальчишка – как раз в шестом классе – писал в своем сочинении: «Вот уже третье поколение наша семья размножается вегетативным способом, не зная прелестей половой жизни». Это когда родители объяснили, что его нашли в капусте.

      Короче, ничего не предвещало того, что воспитанная улицей, свободная девчонка без предрассудков и комплексов, вдруг превратится в послушное, управляемое другими существо.

      Просто однажды со мной случилось несчастье. Именно о нём я ночью вспоминала. И именно это воспоминание добавило ту самую последнюю каплю в медленно наполнявшуюся чашу.

      Несчастье. То есть другие, возможно, утверждали бы: тебе повезло, несчастья не случилось. А я на всю жизнь стала той самой пуганой вороной, которая куста боится…

      В общем, я была на дне рождения институтской подруги. Тогда мы только три месяца проучились на первом курсе университета. И с вечера, закончившегося довольно поздно, меня пошел провожать студент медицинского института, неведомо как затесавшийся в нашу компанию.

      По сравнению со мной он был профессор в делах обольщения и поначалу пытался меня уговорить. Он обрисовал страшную картину, согласно которой, во-первых, я могу так и помереть в девушках, потому что страх перед таким плевым делом сослужит мне плохую службу. Во-вторых, я таки сохраню своё девичество, но попадусь в руки неумёхе, который навек отвратит меня от секса – тогда говорили, интимная жизнь…

      Короче, все его увещевания были тщетными, и тогда он попытался взять меня силой…

      Не взял. Я была девушкой сильной, и отчаянно сопротивлялась, и у него ничего не получилось. Но напугалась при этом так, что от страха стала размышлять о суициде. Я проборолась с насильником всю ночь и потому не пришла домой. Как обычно, в одиннадцать часов вечера. Такую границу установили мне мои родители.

      – Дура! – сказал мне он. – Ты ещё пожалеешь!

      И