Джекаби. Все мистические расследования. Уильям Риттер

остановился, чтобы глотнуть воздуха.

      Мне все меньше хотелось вечером бродить по улицам в поисках жилья.

      – Но почему он стал охотиться в Нью-Фидлеме? – спросила я. – Может, на то были особые причины? Брагг вышел на него. Как вы сказали, репортера, вероятно, убили лишь потому, что он связал между собой другие убийства.

      – Как и мы? – изогнув бровь, произнес Джекаби. – Я понимаю, что вы хотите сказать, но убийца не мог не понимать, что его план лишь отсрочит его обнаружение. Теперь он должен осознать, что ему недолго осталось гулять на свободе. Как гусь в клетке, он теперь станет более непредсказуемым и опасным для любого, кто окажется в ловушке вместе с ним.

      – Как гусь? – удивилась я.

      – Да. Гуси ужасны. Но, какое животное ни возьми, суть в том, что именно мы подхватили расследование Брагга, а потому оказались в опасности. Полагаю, разумно усилить защиту этого дома и повысить бдительность, пока все не закончится. Уверен, вскоре злоумышленник пронюхает о наших расспросах и нанесет нам такой же визит, как и Артуру Браггу.

      У меня по спине пробежал холодок, и я тревожно оглянулась. Я хотела что-то сказать, но меня прервал внезапный оглушительный грохот, донесшийся со второго этажа. Мы с детективом испуганно переглянулись, после чего он схватил шишковатую деревянную дубинку с полки позади стола и бросился в коридор. Я лихорадочно осмотрелась по сторонам, но не нашла никакого оружия и взяла с собой особенно увесистую книгу. Держа ее возле уха, подобно толкателю ядра, я вышла в коридор. Запястье подрагивало, но я в любой момент готова была запустить свой снаряд в негодяя.

      Мои нервы вибрировали, как расстроенная арфа, и я молча проклинала винтовую лестницу, в холодном поту поднимаясь по ступенькам. В последний раз повернув, я увидела огромную гору артефактов, разбросанных по коридору. Они явно вывалились из захламленной спальни справа. Фарфоровая тарелка с золотистой окантовкой все еще кружилась на месте, а летающие в воздухе перья намекали, что в груде хлама оказалась и разорванная подушка.

      На пороге комнаты стояла Дженни, колени которой скрывались в опрокинутом фонографе, лежащем вверх ногами на своей трубе. Сложно было сказать, о чем думает Дженни. Казалось, ее серебристые щеки и нос пылали, став темно-серыми. Позади нее Дуглас взлетел на резную спинку кровати, которую уже наполовину откопали с момента моего последнего визита. На шее нырка висели два шелковых галстука, напоминающих церемониальное облачение священников.

      – Что здесь… – начал Джекаби.

      – О, это вы, – невинно улыбаясь, сказала Дженни. На ней были отделанные кружевом шелковые перчатки, материальность которых резко контрастировала с полупрозрачностью ее фигуры. – Я просто помогаю вам начать. Нужно много всего передвинуть. Вы не представляете, как сложно оставаться материальной, передвигая крупногабаритные вещи.

      Крякнув, Дуглас потоптался на своем насесте.

      – Ой, не делай вид, что ты мне помогал! – воскликнула