Женщина, вечная девочка… (сборник). Римма Казакова

Господу служу, не господину!

      Ко мне причастен мой земной супруг

      не больше, чем барашек, что недавно

      со мною подружился, ест из рук

      и на одежду своей шерсти дал мне.

      Ко мне причастен этот господин

      не больше, чем коровы, кони, козы

      и те цветы, что я вплетаю в косы, —

      все, чем меня ты щедро наградил.

      Ты повелел – и, значит, быть стадам,

      расти хлебам, цвести деревьям сада.

      Создатель, но при чем же тут Адам?

      Его же, Боже, не загонишь в стадо!

      Молчишь. И вновь болит душа моя.

      О, горечь безответного признанья!

      …И все жадней, все пристальнее я

      приглядываюсь к дереву познанья.

      «Быть женщиной – что это значит…»

      Быть женщиной – что это значит?

      Какою тайною владеть?

      Вот женщина. Но ты незрячий.

      Тебе ее не разглядеть.

      Вот женщина. Но ты незрячий.

      Ни в чем не виноват, незряч!

      А женщина себя назначит,

      назначит, как лекарство – врач.

      И если женщина приходит,

      себе единственно верна,

      она приходит – как проходит

      чума, блокада и война.

      И если женщина приходит

      и о себе заводит речь,

      она, как провод, ток проводит,

      чтоб над тобою свет зажечь.

      И если женщина приходит,

      чтоб оторвать тебя от дел,

      она тебя к тебе приводит.

      О, как ты этого хотел!

      Но если женщина уходит,

      побито голову неся,

      то все равно с собой уводит

      бесповоротно все и вся.

      И ты, тот истинный, тот лучший,

      ты тоже – там, в том далеке,

      зажат, как бесполезный ключик,

      в ее печальном кулачке.

      Она в улыбку слезы спрячет,

      переиначит правду в ложь…

      Как счастлив ты, что ты незрячий

      и что потери не поймешь.

      «Мне говорила красивая женщина…»

      Мне говорила красивая женщина:

      «Я не грущу, не ропщу.

      Все, точно в шахматах, строго расчерчено,

      и ничего не хочу.

      В памяти – отблеск далекого пламени:

      детство, дороги, костры…

      Не изменить этих праведных, правильных

      правил старинной игры!

      Все же запутано, все же стреножено —

      черточка в чертеже, —

      жду я чего-то светло и встревоженно,

      и безнадежно уже.

      Вырваться, выбраться, взвиться бы птицею

      жизнь на себе испытать…

      Всё репетиции, всё репетиции,

      ну а когда же спектакль?!»

      …Что я могла ей ответить на это?

      Было в вопросе больше ответа,

      чем все, что знаю пока.

      Сузились, словно от яркого света,

      два моих темных зрачка.«…»

      Есть женщинам иным, о чем грустить,

      при всей заметной их судеб несхожести:

      и надо бы простить, да не простить

      ни черствости мужской, ни толстокожести.

      И