Под кроной кипариса. Злата Прага

маму? – спросила Надька.

      Госпожа Альфия вгляделась в милое открытое лицо с чёрными блестящими глазами в обрамлении взлохмаченных русых волос, торчащих из коротеньких косичек. Этот блеск в глазах всё ей рассказал о ребёнке как о личности.

      – Да. Правда, видела, когда она была, как ты. А потом мы переписывались.

      – Как это?

      – Меня зовут госпожа Альфия. Я сестра твоей бабушки Сафии. Твоя мама Сагдия – моя племянница. Когда она родилась, я её нянчила. Потом я уехала в другую страну, а когда твоя мама стала взрослой девушкой, мы стали с ней переписываться по электронной почте. Я даже присылала ей свои книги.

      – А! Книжки на французском языке, только без картинок! У мамы их целая полка. Была, – и Надька покосилась в сторону вновь вышедшего во двор дядьки, – а вот он всё пожег – и без спроса!

      – А чего? Ересь какая-то, нифига не понятно. Холодно было, вот и пожёг в печке, – проворчал дядька.

      – Это мамины книжки были! Она французский язык в школе вела!

      – Цыц! Пигалица! Сопли не высохли со взрослыми огрызаться!

      – Как ты живёшь, солнышко? – обратилась женщина к девочке.

      – Да нормально мы живём! Вам чего надо? – вмешался дядька.

      – Э, я просто вернулась на родину. Вот, хотела повидать племянницу, а она…

      – На этот дом даже рот не разевайте. Надька, иди в хату!

      – Не пойду! Это моя тётя!

      – То тётя, а я дядя. Сказано – иди в дом! Мари-инк! Забери детей!

      Во двор вышла высокая худая женщина в застиранном платье и увела в дом Гошку и Надьку. Надька упиралась и вырывалась.

      – Тётя Альфия! Мне тут плохо! Я к маме хочу! Я хочу к маме!

      – Послушайте, я просто хотела поговорить с ребёнком.

      – Поговорили и растревожили только. Еле как похороны пережили, а тут вы с соплями опять. Валите отсюда!

      В окне появилась Надька и заколотила в стекло. Они обернулись на звук.

      – Но я могла бы чем-то помочь девочке…

      – А ей ничё не надо! У нас и к школе всё куплено! Комиссия была! Валите!

      – Полегче. А то нарвёшься, – коротко и резко сказал Костик и распахнул дверцу перед романисткой, – садитесь.

      – Чего? Не, ну ты глянь! Он мне ещё и угрожает!

      – Поедем, госпожа Альфия.

      Костик вырулил со двора, и за ними сразу же закрыли ворота…

      – Ты был прав, – отбивая дробь зубами, заметила госпожа Альфия, – не все те алкоголики, кто пьют. Плесни-ка ещё.

      Костик молча налил им ещё по бокалу каберне.

      – Может, лучше по коньячку? Хоть согреемся.

      – А давай. Давай по коньячку. А дров всё равно подкинь.

      – Да какие дрова, – махнул рукой Костик, – здесь на газе всё, бак еле тянет, а холодно от дождя и сырости.

      – Отвратительный дом в отвратительном городе! Завтра же прочь отсюда!

      – Согласен. Редисочку?

      – Давай. И лепёшку. Ты к маме-то когда?

      – Я позвонил, сказал, что работу нашёл. Как устроюсь – заеду. В смысле, как вас устрою, так маму навещу.

      – Хорошая мама?

      – Золото. Одна меня вырастила. Батя у меня рано погиб, так она всё