Лабиринты сознания, или Девять кругов моего персонального Ада. Яна Николаевна Губарева

кровь? – говоря это, Эл держала в руках рисунок с Аккурой, с правой стороны, которого, ярким пятном, выступила небольшая ярко алая капля.

      – Может это чернила? – стараясь совладать с собой, доктор стал судорожно ощупывать тело с той стороны, куда, если бы кошмар был реальностью, мог попасть нож.

      – Вряд ли… хотя… – Эл потерла пальцем каплю, слегка растерев ее по рисунку. – Больше похоже… но возможно, мне показалось… – она продолжала бормотать себе что-то под нос, рассматривая рисунок под разными углами.

      Мужчина, убедившись в том, что он полностью в порядке, облегченно вздохнул:

      – Оставь это, Эл. Наверное, это я, неосторожно замазал рисунок новыми чернилами.

      – Новыми? – тихим эхом повторила Эл, и, положив рисунок на стол, удивленно посмотрела на доктора. – Стоп, почему вам выдали красные чернила? Я же четко сказала, по одной упаковке синих и черных…

      – Может просто перепутали, – пожав плечами, меланхолично сказал он.

      – Хорошо, с этим я тоже разберусь, – пройдя к двери, девушка застыла в проеме на несколько мгновений. Казалось, она хотела сказать что-то еще, но вместо того, чтобы говорить, лишь неуверенно переминалась с ноги на ногу.

      – Что-то еще? – спросил Дональдс, с некоторым интересом наблюдая за действиями помощницы.

      – Нет, доктор, больше ничего, – закрыв дверь, Эл прошла за свой стол и, сев за него, стала тереть глаза. – Я же вижу, я же все вижу… Зачем сейчас от меня что-то скрывать? Зачем был этот фарс с чернилами? Он… Я же вижу, что с ним что-то не так! – Эл не могла принять и понять того, что доктор попытался скрыть от нее что-то, так сильно напугавшее его.

      Подождав еще пару минут, и убедившись в том, что Эл более не зайдет, по крайней мере, до тех пор, пока не наступит время сеанса. Мужчина поднялся с кресла, и, сделав несколько кругов по кабинету, пытаясь отогнать мысли, закравшиеся в укромные уголки его сознания, опустился на кушетку так, словно силы покинули его тело.

      – Почему? – потирая левый висок, он попытался сосредоточиться, закрыв глаза, но стоило ему это сделать, как мужчина вновь увидел лицо Эмили, искривленное в злобной усмешке, словно кто-то руководил ее лицом и душой. – Черт!

      Он лежал на спине, широко открыв глаза, и скрестив руки на груди. Потолок, слегка потемневший от пыли, с несколькими паутинками трещин, выглядел неровным, тусклым и потерянным. Невольно ухмыльнувшись, Дональдс, неоднократно, ловил себя на мысли, что в его жизни тоже есть забытые вещи, которые как этот потолок – всегда на виду, но нет времени, чтобы привести его в порядок, и, возможно, никогда не будет, даже если он постарается его найти.

      Время тянулось неимоверно долго, затягивая мужчину в паутину собственных размышлений, о беспомощности перед обстоятельствами, или же не желании бороться с ними. О сомнениях сжигающих душу, о вечном стремлении человека заглянуть за занавес, чтобы увидеть то, что будет дальше. И при этом, вечное гнетущее стремление переписать прошлое, сделав его лучше, или наоборот мрачнее