Мы будем вместе. Письма с той войны. Гавриил Яковлевич Кротов

Ганей, не употреблять слишком нежных эпитетов, но ты отдала мне свои чувства вопреки всему: семье, ему и даже самой себе.

      Значит, это было сильней. Значит, невозможно делить эти чувства.

      Может, я ошибаюсь.

      Муся, к чему эти муки? Ждать. Делай запросы сейчас, и тебе ответят, где бы он ни был. Но если он сохранил жизнь за счёт других где-либо в тылу врага и ты ему вернёшь свои чувства, то значит, они ОЧЕНЬ сильны. Это будет легче для меня, так как сожаления у меня не будет, а только лёгкое презрение. Ревновать я могу только к человеку.

      Грубо, но правда.

      Если же ты найдёшь его искалеченным боевой жизнью, я пожелаю вам счастья, мне будет очень больно, что я потерял свою звёздочку, держав её в руках.

      Мой совет – сделать запрос. Это решит твои сомнения.

      Раз ты любишь его, значит, он очень хороший человек.

      Но тогда сообщи мне.

      Вот моя правда, и поверь, что неправды я тебе никогда не напишу.

      Но ты должна помнить одно – что ты для меня одна.

      Жду писем и того, что ты хотела написать по секрету.

      Не сердись на своего глупого Ганюшку-дурачка, он слишком счастлив.

      P.S. Не знаю названия органа, который даёт справки об убитых, пропавших без вести, раненых и т. п. Но в Москве есть справочное бюро, может это уточнить тебе.

      Женился я не по любви, а ради спокойной жизни

      11—12.4.44

      Получил твоё письмо. Знаешь, Муся, как больно было его читать. Я написал ответ, но прочёл, положил и… порвал. Слишком резко было написано, а мне не хочется обижать свою ласточку. (А ведь ты правда похожа на чёрную ласточку с белой грудкой.) Много думал, буря мыслей улеглась, всё же отвечу прямо, но правдиво.

      Милая Муся, как не стыдно тебе обижать своего медведя. Ты пишешь: «Я не могу быть тебе настоящей женой… Сначала ты, конечно, не будешь обращать на это внимание, но когда пройдёт ослепление…». Муся, да считаешь ли ты меня за человека? Или думаешь, что я ищу в тебе прачку и кухарку, но зачем тогда ИФЛИ и твои способности? «Оставлю тебя без обеда, так мало утешения найдёшь ты в бровях да в глазах…». За это надо бы надрать тебе ушки. Но я объясню тебе откровенно.

      Есть пословица: «О мёртвых говорят только хорошо или совсем не говорят», – но я это говорю с той целью, чтоб ты поняла, что я не новичок в этом деле. На М. я женился, я говорил тебе, не по любви, а ради спокойной жизни. Но она не могла бы заметить этого. Я или помогал ей, или создавал условия, но меня тяготило отсутствие общих интересов: она никогда ничего не читала, не увлекалась идеей работы, её не могли увлечь идеи Макаренко и Калабалина даже тогда, когда я мог держать областную конференцию под своим влиянием и добился входа на педагогический Олимп. Не было друга в работе.

      В тебе я увидел того человека, с которым можно было бы идти по пути любой работы. У тебя есть то, что поддерживало бы меня и тебя. Да не только поддерживать, но и тянуть меня вверх, куда стремился я всю жизнь. Но, мне кажется, и я мог бы кое-что дать тебе.

      О моих