Внутреннее пространство. Вячеслав Ганич

потому, – ответил он себе, – что Колониальная администрация не хотела связываться с последствиями, за которые никто не собирался брать ответственность. И то, что одна из девяти Башен столицы необитаема, Колониальную администрацию не волнует. Меня тоже не волнует. Все равно восемь оставшихся в нашем распоряжении Башен полупустые. Лишь бы вилица не перекинулась на них. Но это исключено с нашими тоннельными трансмиттерами».

      Южная Башня безмолвствовала, лишь шелестела вилица, отмечая продвижение человека. Достигнув следующего перекрестка, Лаэнд повернул налево. За долгие путешествия по Южной Башне он не обнаружил разрушений, вызванных вилицей. Под ногами шуршал рыхлый покров сухих листьев. При каждом шаге распространялся чуть ощутимый сладкий запах, поднималась невесомая желтая пыль.

      Путь преградили заросли вилицы, создавая непреодолимое препятствие. Тупик. В дебрях раздался переливчатый смех. Лаэнд направил луч фонаря на звук. Выхваченные светом из темноты шевелились переплетения стеблей, покачивались листья. Сверкнули глаза.

      – Опять развлекаешься? – прошептал Лаэнд, не рассчитывая на ответ. – Иди сюда.

      Глаза скрылись, словно растворились в луче фонаря. По воздуху забили раздвигаемые стебли, долетел топот убегающих ног. Лаэнд покачал головой. Каждый раз среди зарослей вилицы ему представало нечто. Глаза, неясные очертания человеческого тела и… всегда виде́нию предшествовал смех, напоминающий звон колокольчика.

      Лаэнд вздохнул – вилица вынуждала его сделать крюк, чтобы все-таки добраться к пожарным лестницам у лифтовых трансмиттеров. Спустившись в инженерный зал, он под тусклым сиянием аварийных ламп проверил показания приборов. Показатели работы оборудования, препятствующего обветшанию Южной Башни, были удовлетворительными.

      «Мне не мешали проводить настройку, и я добился устойчивого равновесия, – подумал Лаэнд. – Прямо сейчас бери и заселяй. – Под его весом скрипнуло операторское кресло. Закинув ногу на ногу, он сцепил пальцы на животе. – Трансформаторы преобразуют энергию в заданном режиме. Воздух фильтруется, температура поддерживается… Хотя бы здесь начальство не лезет со своими ценными указаниями».

      Лаэнд приложил палец к комвоксу. Несколько раз пискнул переключатель частот. Тишина. Кривая улыбка тронула губы. В Южной Башне связь отсутствовала. Непонятно почему. Он закрыл глаза. Перед внутренним взором из зарослей вилицы сверкнули глаза, на границе света и тьмы мелькнуло бледное лицо – обрывочные воспоминания, накопленные за несколько лет, объединялись, получая хрупкий, лишенный целостности образ создания, повторяющего человека.

      «Странно, – подумал Лаэнд, – рабочий день в самом разгаре, а мне не скучно. Рабочий день кончится, и опять начнется скука. Собственно, она начнется сразу, как только я вернусь из Южной Башни. – Он вздохнул. – Вот Бёртас Фамстан. Считывает данные из мозга мертвецов в монументарии, а по большей части занят своими делами, ему, наверное, и домой не хочется. Правда,